Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

Мне ничего не оставалось, как стыдливо потупить очи и следовать за посланным мне неотвратимым роком попутчиком. Мы шли, грустно понурив головы, погруженные в мрачные и скорбные думы. Скольких наших соотечественников с исковерканными, покалеченными судьбами нам довелось повстречать в далёкой и тихой Португалии! Но ведь вовсе не исключено, что и наши доли так же изломаны, изуродованы и изувечены. Вот только мы всуе бытия этого попросту не замечаем. Воистину, пути Господни неисповедимы!

Мы, молча, шли невесть куда, и Бог знает зачем. И только эхо наших тяжелых шагов гулко отражалось от стен узкой улочки древнего Порто.

12. Абсолютный слух

Я и мой товарищ по несчастью Степан Тягнибеда безмолвно стояли у маленького овощного магазинчика и угрюмо пялились на дары садов и огородов за чисто вымытым стеклом неброской витрины. Где-то вдали послышался приглушенный бой башенных курантов.

– Восемь ударов, – нарушил затянувшееся молчание Степан. – Последний автобус на Гимараеш «отчалил» ровно двадцать минут назад.

– Похоже, это били часы на Torre Dos Clérigos, – рискнул я высказать мои назревшие соображения. – И судя по звуку, мы находимся на значительном удалении от церкви клериков. А, насколько я знаю, эта достопримечательность Порто расположена практически в нескольких сотнях метров и от железнодорожного, и от автобусного вокзала.

– Во всяком случае, теперь мы точно знаем, в каком направлении нам необходимо двигаться, – воспрянул духом мой неунывающий попутчик. – Дойдём до конца квартала и свернём направо! И постараемся больше никуда не сворачивать!

– А вот лично мне показалось, что бой курантов донёсся откуда-то слева, – не согласился я с товарищем. – И соответственно, у перекрёстка нам лучше всего свернуть налево.

– Василий! Тебя ввело в заблуждение эхо, многократно отразившееся от стен здешних зданий, – раскритиковал мои выводы доморощенный акустик. – Доверься моему богатому опыту! Так как я с рождения обладаю абсолютным слухом, то теперь без особого труда выведу тебя темнешенько к твоей башне клерков.

После моего сегодняшнего общения со Степаном в кафе концертного комплекса «Кристалл» и в пиццерии «Селеште», это заявление великана прозвучало как нелепая и несуразная шутка.

– Тогда уж лучше выведи нас к ближайшему оперному театру, – решил я немного подыграть злостному насмешнику. – Там я с удовольствием выступлю в роли импресарио молодого и подающего надежды дарования. Кстати, у тебя какой певческий голос: бас-кантанто или бас-профундо? Мне кажется, я смогу без особых хлопот заключить с администрацией оперы выгоднейший контракт на пару ближайших театральных сезонов. Ведь ни один директор оперной труппы не в состоянии устоять перед талантами наследника великого Шаляпина!

– Да сам ты наследник великоватой Шляпы! – огрызнулся Степан и, чуть-чуть поостыв, принялся терпеливо вводить меня в курс дела: – Я ведь тебе явственно разъяснил, что у меня абсолютный слух, а не абсолютный голос! От уроков пения в школе я был освобожден, так как не нашлось в СССР достойного педагога, который смог бы вынести силу моего гласа. А я ведь так обожаю исполнять русские и украинские народные песни! (В голосе моего друга зазвучали нотки искреннего огорчения) Однако крайне трудно найти на нашей планете такое место, где я мог бы что-либо спеть, не испугав никого до смерти.

– Что ты имеешь ввиду? – с подозрением покосился я на тернопольского Орфея.

– Как-то мы съездили с моей бывшей супругой на познавательную экскурсию в Сурож-Судак. В культурно-развлекательную программу нашей группы входило и посещение Грота Шаляпина. Всезнающий гид нам поведал, что здесь величайший бас распевал перед публикой свои незабвенные арии. Ну, я сдуру его и спросил, а нельзя ли и мне здесь чего-нибудь спеть для приличия. Экскурсовод издевательски улыбнулся и лукаво подмигнул всем присутствующим:

– Ну, что? Разрешим молодому человеку показать свои способности в этом уникальном, с точки зрения акустики, месте?

И все экскурсанты единодушно, с величайшим энтузиазмом выразили пожелания услышать мои феноменальные песнопения.

– Ну и как прошел твой певческий дебют? – не смог я утаить моего непритворного любопытства. – Ты потряс слушателей мастерством своего виртуозного исполнения?

– Шаляпин был попросту посрамлён, – без излишней скромности сознался гениальный солист. – Когда я запел «Дубинушку», от свода грота отвалилась глыба и чуть было не пришибла нашего экскурсовода. Народ в панике бросился к выходу и просто каким-то чудом никого в давке не затоптали ногами. С тех пор на широкой публике я больше не выступаю.

– Я тебе и в узком круге публики концертировать не советую, – порекомендовал я несостоявшемуся вокалисту. – Во избежание несчастных случаев! А то ты способен так гаркнуть на ухо, что барабанные перепонки могут и не выдержать!

– Ладно! Оставим в покое мой голос! – разобижено прогундосил неоценённый по достоинству артист. Но клянусь тебе здоровьем моей усопшей прабабушки, что тонким слухом я славился с раннего детства.