Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

– Послушай, Стёпа! – решился я задать животрепещущий вопрос. – А была ли между тобой и твоей Любашей настоящая любовь?

– Только второй Любаши на мою голову тогда и не хватало, – забухтел не понявший меня исполин.

– Да я вовсе не имел в виду любовницу! Питали ли вы друг к дружке искреннее и взаимное чувство любви? – уточнил я предмет моего интереса.

– Вообще-то, это же был вынужденный брак, – скорчил довольно-таки кислую гримасу Степан. – Ещё в день моего признания я пытался растолковать отцу, что не испытываю к Любе особо пылкого чувства.

– Надо было об этом раздумывать до того, как нырять под одеяло невинной девушки! – резко отрезал батяня.

Я хотел уже было съязвить, что никто и не принуждал непорочную барышню раздвигать её белые ножки. Но неожиданно мой батя расплылся в широкой улыбке и высказал довольно-таки банальную мысль:

– Ничего страшного, сынок! Стерпится – слюбится!

И по-отчески хлопнул меня по плечу, да так, что подо мною треснула дубовая половица. Хотя батяня и был чуточек пониже меня, но силища у него была как у сибирского мамонта. Потому-то и возражать мне ему было как-то совсем несподручно.

– Ну и как, стерпелось? – не отставал я с расспросами от гиганта.

– Что ни говори, но мы на удивление быстро притёрлись друг к другу, – без особого энтузиазма отозвался мой друг. – И я считал, что со временем между нами развилось нечто большее, чем обоюдная привязанность. Но, видно, мне это только почудилось.

– Но если ты был первым, кому она отдалась, то, значит, Любаша всё же тебя любила! – прорвался наружу голос моей души. – А ведь ей в то время шёл, как я понял, уже двадцать третий год!

– Ну, да! Втрескалась с первого же взгляда! – насмешливо ощерился Степан и неожиданно вскипел будто перегретый чайник: – Мне тоже когда-то так думалось! Но как оказалось, девушка просто устраивала свою жизнь, и я оказался самым приемлемым для неё вариантом! А когда через девять лет в Италии ей подвернулась гораздо лучшая комбинация, то она безжалостно бросила и опостылевшего ей супруга, и своих малых деточек!

– Не горячись, Стёпа, – попытался я образумить взбесившегося товарища. – Давай лучше вернёмся к самому началу вашей совместной жизни.

Богатырь трижды глубоко вздохнул и продолжил свою мелодраматическую повесть:

– Летнюю сессию я сдал на «отлично», а Люба – с большим трудом. Но все входили в её положение, ведь к тому времени она здорово округлилась. Беременность протекала очень тяжело, и Любаша приняла решение взять на год академический отпуск. Чтоб хоть как-то улучшить наше материальное положение, я устроился на лето грузчиком на товарную станцию. Спасибо, друзья отца помогли. Работа была весьма тяжёлая, так что по утрам я иногда и разогнуться не мог. Однако вскоре втянулся, притерся и обвык. Был как раз самый разгар перестройки и в Советский Союз хлынули потоки товаров со всевозможных стран и континентов. Процветали кооперативы, совместные предприятия, а также общества с ограниченной ответственностью. Станция была под завязку забита всевозможными грузами и товарами. И, естественно, предприимчивые бизнесмены стремились разгрузить свои поставки в первую очередь. Ведь время – деньги! Расплачивались за быстроту наличными, причем сверх обычной тарифной оплаты. Скажу честно, что «левые» заработки грузчика были на порядок выше официальной зарплаты. Когда я принёс домой первые заработанные деньги, Любаша просто ахнула от удивления:

– И зачем пять лет мучиться в институте, когда и без всякого напряжения мозгов можно зарабатывать такие сумасшедшие деньги!

Мы жили у моих родителей, но мечтали о своём укромном, уютном гнездышке. Свадьбу сыграли в конце июня в узком кругу ближайших родственников и друзей, без особой пышности и церемоний. А 17 августа у нас родилась маленькая чудесная дочурка, и назвали её в честь моей младшей сестренки Светланой. Любаша знала, как польстить золовке. Та, хоть и сама ещё только в школе училась, но души не чаяла в своей крошечной, миловидной племяннице. Буквально с рук её не спускала.

Тогда Люба смело оставила дочь на попечение моей заботливой родни. Она начала регулярно ездить в соседние страны за ходким товаром и сбывать его на местном вещевом рынке. Вскоре она открыла свою торговую точку на многолюдном и бойком месте. И где только Любаша не побывала?! И в Польше, и в Венгрии, и в Чехии, и в Словакии, и в Турции, даже в Китай умудрилась три раза съездить!

Осенью я вернулся в институт, но сердце постоянно рвалось домой, к жене и дочурке. На выходные и праздники поскорей мчался в Тернополь, чтоб прижать к груди моих нежных и горячо любимых девочек. Но в эти дни Любаша обычно как раз торговала на рынке, так что наши встречи и без того были слишком краткие и сумбурные. Последующие зимнюю и летнюю сессии я сдал на «отлично», но, когда узнал, что Люба опять забеременела, решил забрать документы и больше не возвращаться в КПИ.

– И как же Тягнибеда-старший пережил твой неожиданный уход из института? – задал я не дающий мне покоя вопрос.