Под небом пустыни

Двор мечети застроен с трех сторон, толстые колонны из обожженного кирпича поддерживают тесаные арки. Михраб[65] украшен был еще в старину крупной лепкой из обожженной извести и вместе с деревянным мембаром[66] был окружен железной решеткой. Перед нами вдруг вырос, как внезапная смерть, господин Насролла Камбари в заплатанном аба, чтобы открыть замок на верхней ступеньке михраба, а заодно и кладезь своих познаний. Не успел он разомкнуть первый замок, как откуда ни возьмись сбежались во двор мечети наинские ребятишки с кувшинами для воды на плечах и младенцами на руках. Наш фотограф привел в раж от шумной беготни детей и разглагольствований господина Камбари. Около часа провозился он на дощатом мембаре, снимая кадр за кадром. Жители Наина столько понавешали заветных лоскутов, тряпок, четок на этот мембар о восьми ступеньках, что можно было разглядеть только небольшую его часть. Нам очень хотелось узнать, кто и когда построил этот резной мембар. Но тут обнаружились некоторые затруднения. Во-первых, в мечети было темно. Во-вторых, надписи оказались расположенными на верхней части мембара, и мы никак не могли разглядеть их. В-третьих, трудно было разобрать почерк. Согласитесь, что обратиться за помощью к господину Насролла мы считали ниже своего достоинства. Даже по внешнему виду можно было понять, что он вряд ли сумеет прочесть эту надпись. Поэтому мы отказались от попытки разобрать текст, надеясь, что в публикациях Археологического общества Ирана мы найдем сведения о мембаре и михрабе наинской мечети.

Зато на стенах и двери мечети мы обнаружили другие письмена, которые легко прочли, так как они принадлежали пресловутой секте «оставляющих памятные надписи».

Во времена расцвета Наина сектанты просачивались в толпу молящихся мусульман, а когда мечеть пустела, они принимались за свое дело. Один из них написал следующее: «На память от Буну Габр-заде». Другая душещипательная надпись была интереснее. Сначала представьте себе льстивое лицо сектанта, а затем прочтите это:

«На память от Халила Мохаффафипура Найини, который во время зимних десятидневных каникул в 1959 году был здесь в сопровождении своего дорогого двоюродного брата, посетившего Наин после долгого отсутствия. Настоящим прошу, чтобы после моей смерти помянули бы меня, ничтожного».

Ну что ж! Если господин Мохаффафипур и впрямь скончался, то мы четверо, да и все читатели, почтим его память, как он того заслуживает!

Внимательно разглядывая мечеть, читая самые различные надписи, мы в одном из простенков ее обнаружили обрывок пожелтевшего и испорченного временем объявления, половина которого была приклеена к стене, и на полях его народ весьма бесцеремонно добавлял свои комментарии. Так как из содержания этого документа следовало, что это объявление, похожее на мольбу, написано начальником просвещения округа Наин, прекраснейшим человеком своего времени, мы решили поведать читателям о наиболее важной части этого документа. Таким образом, мы вторично доводим до сведения жителей Наина содержание этого объявления, а они в свою очередь на призыв милейшего деятеля культуры должно быть воскликнут:

«Лаббейка [67].

«…Почтенные, уважаемые граждане округа Наин! Всем известны ваше очевидное почитание религиозных обычаев, с одной стороны, и стремление к охране чистоты и красоты своего города — с другой.

…Лучше бы для варки пищи для нищих выбирать другое место: либо частные жилища, либо другие помещения… Врата и стены мечети, которые являются обителью бога, не следует загрязнять варкой снеди. Ведь создателю не угодно, чтобы вы оскверняли его дом, а сами зарабатывали всепрощение за подаяние нищим хлеба насущного… Если некоторые лица после этого не захотят соблюдать настоящее предписание и будут варить пищу в соборной мечети (упаси господи!) или будут как-нибудь еще загрязнять и портить мечеть, то их арестуют, а там далеко ли до ответственности в этом мире, да и в том мире не столь уж достойно… Начальник по делам просвещения округа Наин Йемини Шариф».

Многое из того, что мы хотели разузнать о жителях Наина, прояснилось для нас после чтения этого циркуляра. Во-первых, мы узнали, что, по свидетельству авторитетного должностного лица, жители этого селения— почтенные и уважаемые люди. Во-вторых, что они равно питают склонность как к сохранению религиозных обрядов, так и к поддержанию чистоты и красоты города. В-третьих, что наперекор жителям самого Наина, в город приезжают чужаки из других мест, сразу же идут в соборную мечеть и начинают стряпать там еду. В-четвертых, что начальник просвещения по причине застенчивости не может публично осудить этих чужаков и поэтому обращается к наинцам, которые лучше осведомлены, чтобы они сами призвали к порядку нечестивцев. Так как начальнику отдела просвещения предоставлено право издавать указы со ссылкой на религиозные догмы, то он говорит о недовольстве бога порчей святой обители и неуместной благотворительности населения.