Под небом пустыни

Решили посмотреть на цивилизацию Ребате-Поште-Бадам. Озираясь по сторонам, мы не заметили ни хижин, ни бани, ни лавки, ни базарной площади. Прямо перед нами высилась обвалившаяся стена крепости, первоначальный вид которой не смог бы теперь определить ни один археолог. Если бы вы оставили гореть без присмотра связку из ста тысяч свечей, а через десять лет вернулись посмотреть на них, то зрелище оплывших огарков было бы куда пригляднее развалин крепости Ребате-Поште-Бадам. Крепость могла бы сегодня привлекать лишь ученых-археологов, если бы в ее рвах и расселинах люди не устроили себе лачуг. Расселины, бугры крепости были испещрены проходами, напоминавшими проулки и улочки, по сторонам которых или прямо под ногами почва разверзалась и образовывала дыры, служившие входов в пещеры. Ступеньки уводили под землю. В этих пещерах жили крестьяне Ребате-Поште-Бадам. Ни входа, ни выхода не было у крепости. Просто перед нами раскинулся огромный холм, усеянный гнездами, выбоинами, щелями и подстерегающими человека западнями.

Народ разбрелся по улочкам. Женщины сидели на плоских кровлях хижин и посматривали на небо. Куры копошились в свежем овечьем помете. Казалось, будто когда-то к небесам подвесили на веревке огромный мешок рыхлой земли. Прошли века, веревка сгнила, лопнула, и мешок с землей рухнул вниз, рассыпался. Ребате-Поште-Бадам задохнулся под тяжестью небес пустыни, как немощный старик, годами страдавший от рака и упавший вдруг прямо на дороге, чтобы уже никогда не подняться на ноги. В Ребате-Поште-Бадам не было ни одной законченной твердой линии, ни одного фундамента, ни одной, пусть старинной, арки, ни одной улицы.

У пересохшего русла ручья, в том месте, где к нему примыкает крепость, стоял огороженный с четырех сторон загон без кровли, внутри которого находился бассейн— хоуз. Вода по железной трубе текла в этот бассейн. Отсюда брали воду жители Ребате-Поште-Бадам. Из железной трубы диаметром с бутылку пепси-колы сочилась тоненькая струйка воды, дарованная лишь для того, чтобы напоминать людям о себе. В огороженном загоне чуть подальше от хоуза стояли две скамьи, сделанные из кирпича и цемента, почти новые. Ребятишки-школьники играли возле хоуза и скамеек.

«Всю жизнь я вложил в дрова. Они хлеб мой насущный. А теперь вот лесничество запретило собирать их. Ну как нам зарабатывать на хлеб? Надо еще съездить в Иезд и Тебес и поглядеть, где это лесничество!»

Слова принадлежали какому-то старику. Поскольку мы занялись осмотром крепости и загона и не обратили ни малейшего внимания на его бормотание, старик проглотил свою жалобу и побрел рядом с нами.

— Господин, для чего построена эта загородка? — спросили мы.

— Здесь находится выход подземного оросительного канала. Извольте посмотреть, как льется вода из него в хоуз.

— А зачем этот загон возле хоуза?

— Чтобы вода в хоузе была чище.

— А крыши-то здесь нет?

— Все же лучше, чем ничего!

— А что это за скамьи?

— Тут омывают покойников.

— Как, здесь покойницкая?

— Да. Одна скамья для мужчин, другая для женщин. А загородка кругом для того, чтобы женщины могли без помех обмыть и обрядить покойников.

— А у вас нет тут специальных мойщиков?

— Нет нужды. Мы все делаем сами!

Площадка для омовения покойников — самая светлая щель в деревне, откуда можно заглянуть в загробный мир. Школьники собираются здесь в праздничные дни ноуруза и каникул, брызгают друг на друга водой из хоуза. Играют в покойников, в церемонию омовения мертвецов. Так они развлекаются.

Если мужчинам нечего делать, то и женщины праздны, все им безразлично. На закате они вылезают из пещер и усаживаются возле хоуза, глядят друг на друга, болтают. Их немногословная беседа исчерпывается словами привета и прощания. Говорить не о чем. Нежданное появление на свет божий, вынужденное существование имеет рубеж, который проложили через крепость Ребате-Поште-Бадам. Неподвижное зеркало неба в Ребате непробиваемо. Чем круче вздымаются волны человеческих надежд, тем сильнее они разбиваются о пустую чашу неба пустыни, а жители Ребата даже не слышат слабого их отзвука. Деревня проявляет признаки жизни только в те дни, когда кто-нибудь умирает. Жители собираются на площадке, где омывают покойника; поднимаются шум, беготня, разговоры. Кипит котел, расстилается скатерть, и люди рассаживаются вокруг в ожидании угощения.