Под небом пустыни

Географ ожидал, что сын садовника парка Гольшен произнесет, как попугай, подобно всем ученикам страны несколько зазубренных фраз: «Если станем так, чтобы наша правая рука была обращена на Восток, а левая на Запад, то впереди…» Однако этот не был из числа учеников, которые перестают мыслить и рассуждать самостоятельно, а только повторяют все без разбору за другими. Он ответил так:

— Да, могу. Если мы раскинем руки в стороны, то напротив нас — север, а позади — юг!

Самобытность мышления Коли-заде была чрезвычайно трогательной, но ответ его свидетельствовал о том, что познания его и в географии представляли совершен-’ но чистую доску. Географ ощутил тяжкую ответственность за судьбу мальчика, счел нужным начать с азов и обучить самостоятельно мыслящего ученика понятию «восток». Он помедлил, подбирая слова, и сказал:

— Нет, дружище, это неверно. Нужно знать, в какие стороны мы разведем руки. Лучше ты скажи, как называется та сторона, где восходит солнце?

— Горы Шотори!

— Очень хорошо. В какой же стороне находятся горы Шотори?

— В той стороне, где восходит солнце!

— Правильно. А как же эта сторона называется?

— Горы Шотори!

В этот прохладный утренний час на лбу Коли-заде выступил пот. А географ чуть было не выдал своего раздражения досадливыми жестами. К счастью, подоспел господин Але Давуд и представил молодого человека, только что вошедшего в парк.

— Господин Моджедд — учитель начальной школы. Очень старательный педагог…

Географ страшно обрадовался этому знакомству. Он не дал сказать другим ни слова и набросился на господина Моджедда с вопросами, втайне надеясь рассеять дурное впечатление от беседы с Али Коли-заде.

— Мы очень, очень рады вашему приходу, господин Моджедд! В каком классе вы изволите преподавать?

— В шестом классе.

— Какой предмет вы ведете?

— Математику.

— У вас очень серьезная нагрузка. Когда вы получили диплом об окончании курса математических наук?

— У меня нет диплома по математическим наукам.

— Это не так важно. Сейчас школы нуждаются в кадрах. Поэтому используют всех дипломников по точным наукам.

— У меня диплом по сельскохозяйственным наукам!

Разумеется, было совершенно бесполезно выражать удивление по этому поводу. Все молчали. Только кадык на горле географа задвигался вниз и вверх. К несчастью, господин Моджедд пристально следил за его движениями. Затянись эта искусственная пауза дольше, и репутация благовоспитанного и порядочного человека у господина Моджедда оказалась бы подмоченной. Але Давуд вовремя спохватился и, пытаясь отвлечь пристальный взгляд господина Моджедда от кадыка географа, произнес?

— Да, господин Моджедд имеет диплом по сельскохозяйственным наукам. Он получил его в сельскохозяйственной школе в городе Феримане. Не так ли?

— Так. Я несколько лет учительствовал там, а потом заболел костным туберкулезом. Два года пролежал в больнице. А когда вышел из больницы, с большим трудом перевелся в Тебес. Здесь моя родина, и жаркий климат для меня полезнее.

Чуть позже мы поняли, что неподвижный взгляд господина Моджедда не что иное, как последствие тяжелой болезни. Продолжительность сеанса колебалась от десяти секунд до одной минуты в зависимости от свойств самого объекта.

— Как же преподают историю и географию в начальных школах Тебеса? — задал вопрос географ.

Взгляд господина Моджедда вновь на целую минуту застыл на шее географа. Придя в себя, учитель сообщил:

— В нашей школе по настоянию директора особое внимание уделяется математическому образованию детей. Поэтому мы отказались от уроков истории и географии, а больше, занимаемся математикой!

Итак, все ясно! Тайна Али Коли-заде была раскрыта. Все стало на свое место. В любом месте земного шара солнце начнет восходить из-за гор Шотори, если костный туберкулез совместится с дополнительными уроками по математике, а часы уроков географии и истории будут урезаны.

Тут снова выручил всех господин Але Давуд. Он потащил нас осматривать исторические памятники Тебеса. Первым на нашем пути оказалось хосейнийе-хан, известное здесь по имени Имад ол-Малеки. Сейчас это медресе, где студенты обучаются богословию. Здание хосейнийе-хан восьмиугольное; своды потолка, форма бассейна во дворе, сам двор — все образует строгий восьмиугольник. В четырех концах двора разбиты цветники, окруженные пальмами и померанцевыми деревьями. Вокруг бассейна во дворе тянутся кельи, тоскующие по студентам. Крыша здания весьма примечательна, так как с нее открывается вся панорама города Тебеса, заставляющая позабыть о самом святилище. Между тем в хосейнийе верующие собираются специально для слушания рассказов о мученической кончине шиитских имамов и для разыгрывания траурных религиозных мистерий.

Нам кажется, что это прелестное место вполне подошло бы под кладбище, если бы вздумали использовать его в более массовых целях.