Под немецким ярмом

— Для кого монстра, а для кого картинка! — обиделась Буженинова. — На вкус и цвет товарища нет. Царица обещалась выдать меня за муж и от царского слова своего не отступится. Только силком за немилого, матушка, не выдавай!

— А ты кого-нибудь себе уже, небось, наметила?

— Наметила, матушка, что греха таить. На него глядя, индо слюна бежит.

— Кто же этот королевич твой?

— А князь Квасник.

— Эко слово брякнула! Он как-никак все же блогородного корени отрасль; а ты что? Ты и вся-то мизинного его перстика не стоишь.

— Он — князь, а я — первая твоя затейница и забавница: два сапога — пара. И стану я сиетельной княгиней, и урядишь ты, матушка, мне княжескую свадьбу…

— Дура ты, да не совсем! — улыбнулась Анна иоанновна. — Вот герцог подарит на свадьбу твоему муженьку шелковую плетку.

— А мне дом хрустальный… с ледяными статуями.

— Так лучше ж и весь дом ледяной, — подхватил один камергер: — там и свадьбу сыграли б.

По губам Бирона пробежала недобрая усмешка.

— Das ware hicht so libel! (Это было бы недурно!)

— Ну, чтож, коли быть Ледяному дому, так пускай и будет, — решила царица. — А кто же, герцог, его построит?

— Построит его наш первый государственный строитель, г-н Волынский. Попросите-ка сюда г-на Волынского! — отнесся он к подавшему счастливую мысль камергеру.

Казалось, он рад был случаю взвалить на плечи своего главного недруга, и без того обремененного важнейшими государственными делами, эту новую работу, которая ни мало не входила в круг его обязанностей и должна была его еще принизить в глазах всего Двора.

Так понял и сам Волынский, когда ему обяснили, чего от него требуют. Но, не желая дать торжествовать своему противнику, он не показал виду, что оскорблен, и, склонившись перед государыней почтительно, но не раболепно, спросил, безотменная ли то резолюцие ее величества.

Самой ей стало теперь как-будто не по себе.

— Да, Артемий Петрович, пожалуйста, не отказывайся, — отвечала она мягко, словно извиняясь. — Никто иной, как ты, не сумел бы исполнить сие столь блогоуспешно. Жених хоть и шут, но титулованный; будет зрителей великое стечение…

— Так вашему величеству угодно, чтобы свадьба была поистине княжеская, но, с тем вместе, все же шутовская, скоморошья?

— Вот, вот; со всякими там огнями артофиальными, переодеваньями и гисториеми потешными. Не мне тебя учить.

— Слушаю-с. Но лед на Неве должной толщины для Ледяного дома будет не раньше, почесть, января месяца.

— Ну, чтож; нам ведь не так уж к спеху. Пригони, примерно, ко дню моего рожденья, а то и ко времени карнавала на масленой неделе. Тогда, даст Бог, и мир с Турцией заключим. Зараз и отпразднуем.

— И ваше величество соизволяете на учреждение для сей надобности особой скоморошьей или, лучше скажем, маскарадной коммиссии?

— Даю тебе, Артемий Петрович, на все полную мочь. Да в расходах много не стесняйся. Вперед знаю, что все тебе и на сей раз, как и всегда, удастся к полному нашему удовольствию.

II. Ледяной дом

Всякая новость стареет и забывается; забылась и бироновская ледяная статуя, на смену которой ожидались теперь Ледяной дом и ледяная свадьба. Ледяной дом или "ледяные палаты", как называли его оффициально в делопроизводстве "маскарадной коммиссии", решено было возвести на Неве между Зимним дворцом и главным адмиралтейством, а для ледяной свадьбы устроить "национальную процессию", для которой из разных мест империи выписать полтораста пар населяющих ее всевозможных племен в национальной одежде {*}. (Но так как пути сообщение y нас в ту пору были очень первобытны, то выписанные «пары», особенно из отдаленных местностей, прибывали довольно мешкотно; тотчас же по прибытии оне замыкались в особом здании на так-называемом "Слоновом дворе". (Двор этот, находившийся в конце третьяго Летнего сада около Симеоновского моста, на том, приблизительно, месте, где в настоящее время стоит цирк Чинизелли, получил название «Слонового» от содержавшегося там индейского слона.)

{* Приводим здесь, для примера, один из посланных в провинцию указов, а именно Казанскому губернатору:

"Указали мы для некоторого приуготовляемого здесь маскарата выбрать в Казанской губернии из татарского, черемисского, мордовского и чувашского народов, каждого по три пары мужеска и женска пола пополам, и смотреть того, чтоб они собою были не гнусные, и убрать их в наилучшее платье со всеми приборы по их обыкновению, и чтоб при мужеском поле были луки и прочее их оружие и музыка, какая y них употребляется…"}