Под опасным солнцем

Не строй никаких иллюзий, Клем, — наотмашь бил он меня, — не теряй времени, читай, читай, читай сколько хочешь, но писать — это не для тебя, никто никогда тебя не напечатает, никто, у тебя нет никакого таланта, личности, своего мира. Он говорил как строгий преподаватель, безжалостно, потом ему все же хватило такта извиниться, ему очень жаль, но он обязан был сказать мне правду, всю правду.

Я заплакала и, думаю, растрогала его. Или же все было продумано заранее. У Пьер-Ива был сценарий. Но не у меня! Он все время твердил, что даже если правда жестока, лучше ее знать, и что если я не хотела знать, так не надо было у него спрашивать, а сам тем временем приближался ко мне.

Он стер мою готовую пролиться слезу, сказал, что очень ко мне привязался, и все тише и тише, наклонясь к моему уху, — что он мог бы помогать мне, давать советы; к моей шее — что я красивая, потому он меня и выбрал, что он наскоро пролистал для конкурса несколько сотен анкет читательниц, почти не заглядывая в их заявки, что я идеально совпадаю с его типом женщины, страстная и естественная… к моим губам…

В комнате не продохнуть было от запаха духов Мари-Амбр, я плюнула ему в лицо, но он не отшатнулся, напротив, обнял меня, приговаривая «успокойся, успокойся», стиснул, придавив груди, я чувствовала, как он притирается ко мне членом, он бы меня изнасиловал, понимаешь, он бы меня изнасиловал.

У стены стояло охотничье ружье мэра. Я схватила его за ствол и ударила. Прикладом по черепу. Он упал замертво, думаю, я его сразу убила.

Я заорала.

И из темноты эхом ответил еще чей-то крик.

При свете луны и далекого фонаря я увидела убегающую Мартину. Видела ли она меня? Слышала? Узнала?

И вот тогда, Янн, можешь мне верить или не верить, именно в тот момент я и начала импровизировать. Потому что у моих ног в луже крови лежал мертвец — человек, которому я проломила висок, человек, который только что сломал мне жизнь, а я оборвала его жизнь. В таких случаях не думают, а действуют. ПИФ разрушил мою мечту, и я погрузилась в кошмар.

И принялась за работу. Это как со списком дел, которые выполняешь одно за другим и вычеркиваешь.

Пикап Танаэ был, как всегда, припаркован у ворот «Опасного солнца», ключи на обычном месте в зале Маэва, который на ночь никогда не закрывают. Мне оставалось только вернуться с машиной к хижине мэра и загрузить в пикап тело ПИФа. Я придумала, где его спрятать — в хижине под баньяном, рядом со старым кладбищем Тейвитете, никому не пришло бы в голову искать его там. Можешь мне поверить, глупее не придумаешь, чем тащить здоровенную тушу ПИФа по крутой тропинке, где внедорожнику не пройти. Разве это не доказательство, что я все решала на ходу? Вернулась я совершенно измученная.

В «Опасном солнце» все спали — даже Фарейн, которую я в прошлый раз видела читающей на террасе, скрылась в супружеском бунгало. По крайней мере, Мартина не подняла тревогу. Я должна была этим воспользоваться. Я напросилась к ней. Чтобы поговорить. И это тоже вышло глупо. Думаю, в хижине мэра она меня не узнала, а вот когда я появилась среди ночи, она все поняла. Поняла, что это я ударила ПИФа, а не то, что я проделала с его телом потом. Мартина была из тех, кто воображает, будто такие вещи случаются только в книгах. У меня не было выбора, или она — или я.

Я задушила ее подушкой, и это была худшая минута в моей жизни. Ты же знаешь, я хорошо относилась к Титине. И пока я старалась как могла выпутаться из этой истории, я тихонько пела ей песни Бреля — «Жожо», «Фернан», «Жеф». На этот раз мне пришла в голову довольно удачная мысль: оставить в бунгало Мартины чье-нибудь завещание — ПИФ их все забрал с собой в хижину мэра — и камешек с нарисованной на нем маркизской татуировкой, этим самым перевернутым Энатой, в точности как ПИФ сделал утром. Тогда бы все это сопоставили и подумали бы, что он еще жив. Я спутывала карты, выигрывала время.

У меня на это была целая ночь, я спустилась на атуонский пляж за камешком, а когда шла мимо татуировщика, мне пришло в голову украсть иголки от дермографа. Я знала, что твоя жена охотилась за этим серийным насильником и что ПИФ им тоже интересовался. Если бы я заставила предположить, что Мартину убил татуировщик, появился бы еще один ложный след. И я забрала ее фотографию, на которой она молодая, чтобы потом, если понадобится, при случае использовать, сунуть фото в чью-нибудь книгу или чей-то карман. Но случая не представилось.

Правду сказать, на этот раз я хотя и странно себя чувствовала, оттого что за несколько часов дважды стала убийцей, но при этом я гордилась собой. Несмотря на спешку, я подумала обо всем! Но я была дурой! Вот видишь, Янн, я не одна из тех хладнокровных и коварных убийц, какие встречаются в детективных романах, я позабыла об одной детали, совсем незначительной детали: я оставила в комнате Мартины свои отпечатки пальцев! Повсюду!