Под покровительством (СИ)

- Миссис Снейп! Эйлин. Вы меня слышите? – настойчиво, со смесью тревоги и раздражения спрашивал голос Ориона Блэка.

- Ритуал забирает только магию – не здоровье и тем более не… - кто-то, негромко говоривший на заднем фоне, прервался на полуслове.

Сквозь тени ресниц проступил белый лепной потолок. С судорожным болезненным вздохом Эйлин вздрогнула и села. Заполошно оглянулась. Она сидела в большом кресле в холле Блэк-мэнора.

- Что случилось?

- Вы упали в обморок, - сухо ответил хозяин дома. – Как вы себя чувствуете?

- Нормально, - пробормотала Эйлин. – Извините.

Она быстро встала и качнулась, едва не упав снова. Блэк удержал ее заклинанием. Жгло и давило в груди. И духота. Невыносимо хотелось на воздух.

- Ритуал завершен? – спросила с одышкой. – Я могу идти?

- Можете, - Орион задержал на ней сомневающийся взгляд. – Как вы планируете добираться обратно?

Соображалось туго. Она, вроде бы, думала об этом. Ах, да…

- Автобусом. У меня есть деньги… - начала говорить Эйлин и осеклась: какого черта она отчитывается?

Снова тяжелый оценивающий, прикидывающий взгляд.

- Будет лучше, если Кричер вас аппарирует, - домовик появился, стоило хозяину назвать его имя. – Возле вашего дома есть какой-нибудь пустырь, сквер?.. Просто представьте.

Метнув выразительный взгляд на бывшую ведьму, Орион властно кивнул Кричеру. Эйлин, невольно вспомнившая заросли ежевики в заброшенном парке Коукворта, ощутила холодные цепкие пальцы на своем запястье и, не успев возразить, почувствовала тянущее вращение трансгрессии.

*

Реальность проступала бежевыми и зелеными пятнами. Старый эльф поддерживал ее почти заботливо, а свежий воздух чуть облегчал жжение за грудиной. Когда пятна превратились в пыльные листья на длинных гибких ветвях и в солнечную мозаику на высветленной долгим отсутствием дождя земле, Эйлин наконец смогла выпрямиться.

- Миссис справится дальше сама? – отступив от нее на шаг и недоверчиво взирая исподлобья, прокаркал домовик.

- Да. Спасибо, - прошелестела Эйлин и выдохнула почти с облегчением, когда ее провожатый с еле слышным хлопком исчез. Можно было доковылять до ближайшего дерева, обхватить его и немного отдышаться, прижавшись щекой к старой, слегка колючей коре.

*

Петли старых навесных шкафчиков проржавели, и дверцы открывались с протяжным скрипом, который напильником проходился по больной голове. Тобиас, особо ни на что не рассчитывая, пошарил между жестяных банок с крупами, сунул нос в коробку от рождественского печенья, в которую Эйлин складывала счета за коммунальные услуги, ощупал и встряхнул холщовый мешочек с фасолью – ни денег, ни чего-то годного для облегчения похмелья. Мужчина вздохнул и скривился: «Хоть бы пойла своего, вытрезвляющего, уже наварила». Глухо на донышке шевельнулась досада: «Зря все-таки за ведьмовство ругался…»

О необычных способностях будущей жены он узнал накануне свадьбы. Эйлин в тот день сбежала из дома, но у них обоих еще была возможность передумать. Откровениям любимой девушки он поначалу не поверил. То, что она показывала и о чем рассказывала, совершенно не укладывалось в сложившуюся картину мира, а Тобиас со школьных лет уважавший физику и химию считал, что неплохо знает его законы. Потом испугался – всплыли смутные детские воспоминания – рассказы полоумной соседки о колдунах, порчах, сглазах. Даже мысль о грехе посетила убежденного атеиста. Но глаза Эйлин были такими знакомыми и чистыми, что страх развеялся. И на смену ему пришел восторг. Еще бы! У простого парня, Тобиаса Снейпа, невеста – волшебница. Невероятно. Но, в конце концов, свой разум полезно держать открытым. Если его что-то и огорчало в тот день, то лишь недопустимость разглашения – похвастаться перед друзьями хотелось.

Разочарование, раздражение и злость появились позже. Готовила молодая жена, хоть пользуясь колдовством, хоть нет, не здорово. Магический ремонт и пошив одежды оказался недолговечным и ненадежным. Пошел как-то Тобиас на работу в новых красивых брюках. Проходил в них день, проходил другой, а на третий вечером, как раз когда шел вместе со всеми к выходу, штаны без предупреждения взяли и упали на пол двумя полосками ткани. Благо, набедренную повязку удалось соорудить с рекордной скоростью. Сам от себя не ожидал. Но мужики потом все равно месяц зубоскалили, поминая его шотландские корни и намекая, что килт был какой-то неправильный. Попросил Эйлин раскроить и сшить по нормальному – иголкой с нитками. Сшила – вкривь-вкось.

Нет, Эйлин старалась, а Тобиас ценил ее стремление угодить. Особенно в первое время. Но вот терпеливым и спокойным никогда не был. Срывался. Раскаивался. Извинялся. Мирились бурно и страстно. Но проходило несколько дней, неделя, месяц, и все повторялось вновь.