Под покровом небес

— Я отказываюсь это обсуждать, — высокомерно сказала Кит, вылезая из кровати и прокладывая себе дорогу через складки свесившейся на пол сетки.

Он перевернулся и сел.

— Я знаю, отчего мне тошно, — крикнул он ей вдогонку. — Оттого, что я что-то съел. Десять лет назад.

— Я не понимаю, о чем ты. Ляг и засни, — сказала она и вышла из комнаты.

— Лягу, — проворчал он. Он выбрался из кровати и подошел к окну. Сухой воздух пустыни приобретал вечернюю прохладу, а барабаны все еще били. Стены ущелья уже слились с темнотой, разбросанные островки пальм стали невидимыми. Огней не было; комната выходила на противоположную от города сторону. Это-то он и имел в виду. Он схватился за подоконник и высунулся наружу, думая: «Она не понимает, о чем я. Это что-то, что я сожрал десять лет назад. Нет, двадцать». Пейзаж никуда не исчез, он оставался на месте, и Порт остро как никогда почувствовал, что ему до него не дотянуться. Повсюду были скалы и небо, готовые очистить его от скверны, но препятствие, как всегда, заключалось в нем самом. Он мог бы сослаться на то, что пока он смотрел на них, скалы и небо перестали быть самими собой, что в процессе их перехода в его сознание к ним примешалось что-то еще. Но то было слабое утешение — иметь возможность сказать: «Я сильнее, чем они». Когда он вновь повернулся к комнате, какой-то блеск привлек его внимание к зеркалу на распахнутой дверце гардероба. Это через другое окно сиял народившийся серп луны. Он сел на кровать и залился смехом.

20

Следующие два дня Порт провел в усердных попытках собрать информацию об Эль-Гайе. Жители Бу-Нуры на удивление мало знали об этом месте. Все вроде бы единодушно соглашались, что это большой город — о нем отзывались с неизменным уважением, — что находится он далеко, что климат там теплее, а цены высокие. Но дальше этих сведений дело не шло; никто не мог дать ему никакого подробного описания, даже те, кто там бывал, например водитель автобуса, с которым он разговаривал, или повар на кухне. Единственным человеком, способным предоставить Порту более или менее полновесный отчет о городе, был Абделькадер, но общение между ними свелось к словам приветствия, бросаемым вскользь, сквозь зубы. Однако по зрелом размышлении Порт понял, что так оно ему даже больше нравится — отправиться без удостоверения личности в затерянный в песках город, о котором никто не мог ему толком ничего сообщить. Так что у него даже не екнуло сердце, как оно могло бы екнуть, когда встреченный им на улице капрал Дюперье при упоминании об Эль-Гайе сказал: «Лейтенант д'Арманьяк провел там несколько месяцев. Он может рассказать вам о ней все, что вы захотите узнать». Только тогда он по-настоящему осознал, что на самом деле ничего не желает знать об Эль-Гайе кроме того, что это обособленный и редко посещаемый город и что именно в этом-то он и стремился удостовериться. Он решил не упоминать о городе в обществе лейтенанта, из страха разрушить свое заранее сложившееся о нем представление.

В тот же день в пансионе объявился вернувшийся на службу к лейтенанту Ахмед и поинтересовался, где Порт. Кит, читавшая в постели, велела слуге послать его в турецкие бани, куда Порт пошел погреться в парильне, в надежде раз и навсегда растопить терзавший его холод. Он полудремал в темноте на горячей гладкой каменной плите, когда пришел служитель и поднял его. Обмотавшись влажным полотенцем, он поплелся к главному входу. На пороге с недовольным видом стоял Ахмед; это был ветреный арабский паренек родом из эрга, и на его щеках пылали предательские рубцы, которые оставляет иногда невоздержанность в возлияниях на нежной коже тех, кто еще слишком молод, чтобы иметь морщины и мешки под глазами.

— Лейтенант хочет вас немедленно видеть, — сказал Ахмед.

— Передай ему, что я буду через час, — сказал Порт, жмурясь на яркий дневной свет.

— Немедленно, — флегматично повторил Ахмед. — Я жду здесь.

— Ах вот как, он отдает приказы! — Порт вернулся обратно; прежде чем он оделся, его окатили ведром холодной воды (он бы не отказался от еще одного, но вода здесь стоила дорого и за каждое ведро нужно было платить отдельно) и сделали быстрый массаж. Ему показалось, что он чувствует себя немного лучше, когда вышел на улицу. Ахмед, привалясь к стене, болтал с приятелем, но при появлении Порта тотчас вскочил; на протяжении всего пути к дому лейтенанта он держался в нескольких шагах сзади.

Одетый в уродливый халат из искусственного шелка темно-красного цвета, лейтенант сидел у себя в гостиной и курил.

— Простите, но я останусь сидеть, — сказал он. — Мне гораздо лучше, однако не настолько, чтобы я мог свободно двигаться. Садитесь. Херес, коньяк, кофе?

Порт пробормотал, что предпочел бы кофе. Лейтенант распорядился, и Ахмед отправился его готовить.