Под покровом небес

— Я не хочу задерживать вас, месье. Но у меня для вас есть известия. Ваш паспорт нашелся. Благодаря одному вашему соотечественнику, который также обнаружил пропажу паспорта, обыск был проведен еще до того, как я связался с Мессадом. Оба документа были проданы легионерам. Но, к счастью, и тот и другой отыскались. — Он пошарил у себя в кармане и достал листок бумаги. — Этот американец, по имени Таннер, утверждает, что знает вас и едет сюда, в Бу-Нуру. Он предлагает привезти ваш паспорт с собой, но для этого мне необходимо ваше согласие, прежде чем я уведомлю власти в Мессаде, чтобы они отдали ему документ. Вы даете свое согласие? Вы знаете этого месье Таннера?

— Да, да, — рассеянно сказал Порт. Мысль ужаснула его; сейчас, перед лицом неминуемого приезда Таннера, он не на шутку испугался, сообразив, что вообще-то предполагал больше с ним уже не встречаться. — Когда он приезжает?

— Полагаю, что сразу же. Вы не торопитесь покидать Бу-Нуру?

— Нет, — сказал Порт; его мысль металась, как загнанный зверь; он пытался вспомнить, когда в южном направлении уходит автобус, какой сегодня день и как быстро Таннер сможет добраться сюда из Мессада. — Нет, нет. Время у меня есть. — Слова эти прозвучали для него дико, стоило их ему брякнуть.

Бесшумно вошел Ахмед с подносом, на котором дымились два маленьких оловянных чайничка. Налив из каждого по стакану кофе, лейтенант протянул один из них Порту, который отпил немного и вновь уселся на стул.

— Но вообще-то я надеюсь добраться до Эль-Гайи, — вырвалось у него.

— О, Эль-Гайя. Вы найдете ее очень впечатляющей, очень живописной и очень жаркой. Это был мой первый в Сахаре пост. Я знаю там каждый закоулок. Это огромный город, совершенно плоский, не слишком грязный, но довольно-таки темный, потому что улицы там проложены сквозь дома, вроде туннелей. Вполне безопасный. Вы с женой сможете там спокойно гулять где захотите. Это последний сколько-нибудь крупный город по эту сторону от Судана. А Судан отсюда ой как далеко. Oh, là, là!

—  Думаю, в Эль-Гайе есть и гостиница?

— Гостиница? В некотором роде, — рассмеялся лейтенант. — Вам предоставят комнаты с кроватями, и, возможно, там будет даже чисто. В Сахаре не так уж грязно, как об этом судачат. Солнце — великий очиститель. Даже соблюдая минимум гигиены, люди могут здесь быть вполне здоровы. Но, само собой, этого минимума здесь нет. К несчастью для нас, d'ailleurs[52].

—  Нет. Да, к несчастью, — сказал Порт. Он не мог заставить себя вернуться в комнату, вернуться к беседе. Он только что сообразил, что автобус отправляется как раз сегодня вечером и другого не будет целую неделю. К тому времени приедет Таннер. Вместе с этим соображением к нему автоматически пришло и решение. Порт безусловно не осознавал, что принял его, но минуту спустя уже расслабился и начал расспрашивать лейтенанта о деталях его повседневной жизни и службы в Бу-Нуре. Лейтенант выглядел польщенным; одна за другой посыпались неизбежные истории колониста, из которых все имели отношение к противопоставлению — иногда трагическому, но чаще забавному — двух несоизмеримых и несовместимых культур. Наконец Порт поднялся.

— Жаль, — сказал он с искренней ноткой в голосе, — что я не могу остаться здесь дольше.

— Но вы пробудете здесь еще несколько дней. Я непременно рассчитываю увидеть вас и мадам перед вашим отъездом. Через два-три дня я поправлюсь окончательно. Ахмед даст вам знать, когда это произойдет. Итак, я уведомлю Мессад, чтобы ваш паспорт отдали месье Таннеру. — Он встал и протянул руку; Порт вышел.

Он прошел через небольшой, засаженный низкорослыми пальмами сад и через ворота вышел на пыльную дорогу. Солнце село, и в воздухе стремительно разливалась вечерняя прохлада. На мгновение он замер, запрокинув голову вверх и почти ожидая услышать, как разверзнутся небеса, когда снаружи на них обрушится ночной холод. Позади него, в лагере кочевников, заливались собаки. Он прибавил шаг, чтобы как можно скорее перестать слышать их лай. От кофе у него до предела участился пульс, или это расшалились нервы при мысли, что он может пропустить автобус в Эль-Гайю? Пройдя городские ворота, он сразу же повернул налево и пошел по пустынной улице к бюро «Transports Généraux» [53] .

В бюро было душно и сумрачно. В полумраке, за стойкой на куче джутовых мешков сидел и дремал араб. Порт без предисловий спросил:

— Когда уходит автобус в Эль-Гайю?

— В восемь часов, месье.

— В нем еще есть свободные места?

— К сожалению, нет. Три дня назад все были проданы.

— Ah, mon Dieu![54]— вскричал Порт; у него заныло под ложечкой. Он вцепился в стойку.

— Вы больны? — посмотрев на него, сказал араб, и его лицо выразило некоторое участие.

«Болен», — подумал Порт. И сказал: