Под руку с Одиночеством

– Вы что творите, сволочи! Совсем распоясались, мрази! Как я вас ненавижу! – она прошла к единственному приличному столу, стоявшему в самом уютном и светлом месте у окна. Со злостью хлопнула по нему огромной амбарной книгой. – Четыре месяца! Просила же, как людей! Еще четыре месяца ведите себя нормально, а потом – хоть головы себе поотрывайте! Потом я ухожу в другую школу, к нормальным детям! Четыре месяца! – ее вопль заставил замолчать даже потерпевшего.

– Это кто такая? – шепотом спросила Танька ближайшую к ней девочку.

– Классная наша… – тоже шепотом ответила та.

– Самая классная или бывают еще лучше?

– Ты смелая? – удивилась в ответ. – Сама спроси у нее.

– Простите, – разрезал короткое затишье Танькин вопрос, – вы у психиатра давно были? – от нее отшатнулись, как от чумной.

– Что?! – взревела в ответ «классная»

– Понятно, – кивнула в ответ, – вы не истеричка, просто плохо слышите, – констатировала спокойно. – А нахрена тогда на нас орете?! – прокричала, что есть мочи, свой вопрос Танька.

***

Техник покатывался от смеха, оператор тихо трясся от хохота рядом. То, что происходило, принесло долгожданную разрядку:

– Наконец–то! Думал, она совсем спятила! – прозвучало почти хором.

 

 

Часть 29

Вызов «папы» на ковер директор школы откладывала, сколько могла. Она уже и орала, наперебой с учителем и завучем, и угрожала, и зловеще нависала над Таней своей потной тушей, смердящей сладкими духами, – ничего не помогало. Девочка сразу послала ее на три буквы заветной мечты и дальше только улыбалась в ответ. Очень нехорошо улыбалась, это почувствовали все собравшиеся на экзекуцию.

 

Волк и Танюша были похожи, как две капли воды: появившись в школе, папа первым делом посоветовал всем заткнуться. Еще один выставленный в сторону дочери палец пообещал сломать, за любое кривое слово в ее адрес – вырвать голосовые связки. Потом выслушал свое ненаглядное чадо, усмехнулся и спросил:

– Какой самый интересный урок у вас сегодня был?

– Урок вежливости. Только его не все смогли оценить, – скривилась в ответ.

– А что–нибудь из школьной программы? – посмотрел удивленно на собравшихся. – Вы чем здесь занимаетесь вместо преподавания? – поинтересовался совсем тихо. – Еще одна жалоба от моей дочери и …

– Эй! Я не жаловалась! – раздалось возмущенное.

– А я не «Эй»! – Таня и Волк обижено посмотрели друг на друга. Не сговариваясь рассмеялись, чем повергли в шок окружающих, и маленькая ладошка хлопнула на лету большую.

– Хрена уставились? – радостно полюбопытствовал Волк у окружающих. – День только начался. Иди в класс, – нежно подтолкнул Танюшу к двери.

***

– Он действительно думает, что это его дочь? – техник сдвинул брови почти до середины лба.

– И она почти не прилагала усилий, – кивнул оператор, тянувший через трубочку что–то вкусное прямо из банки.

– Что с ним будет дальше? Если его уверенность подсознательна?

– Что будет с окружающим миром, лучше спроси: на себя–то он руки явно не наложит.

***

Сначала был урок рисования. Пришедший учитель невнятно объяснил, на какой странице учебника показано, как творить завораживающие картины и передавать прелесть окружающего мира по сегодняшней теме.

Тема оказалась традиционной для весны: разрисовывание птичьих яиц. Преподаватель, на смеси двух языков, долго распинался о значении бисквита в жизни человека, о сакральном символе – раскрашенном продукте птицеводства, о грядущем светлом празднике… Пока Тане это окончательно не надоело.

– Простите, а можно вопрос? – перебила она долгую тираду.

 

За неимением хвоста, недовольно поджав губы, просветитель отреагировал:

– Если по теме…

– По вашей лекции, – подтвердила Танюша. – Я не совсем понимаю, что вы говорите. Нельзя ли выбрать только один язык для общения? Это смешение такое некрасивое получается… – закончить она не успела. Предупрежденный гуру по искусству живописи выскочил за дверь: лишаться части речевого аппарата ему совсем не улыбалось, а орать на детей уже вошло в привычку.

 

Среди ребят тоже нашлось много недовольных, но были и те, кто показывал Танюше свое одобрение.

– Классно ты его отшила! – одна из девочек подошла и приветливо протянула руку. – Кати́. А это Ле́кси, – кивнула на соседку Тани по неудобному маленькому столу. – Давай после уроков где–нибудь вместе соберемся?

– Без проблем, – легонько пожала руку в ответ. – Здесь есть уютное царство пирожных и тортиков? – вокруг засмеялись, заинтересованных в знакомстве оказалось достаточно.

– Найдем. Все, сейчас будет продолжение, готовься, – подмигнула Тане.

***

– Как–то я и не подумал, – почесал затылок оператор. – Мы всех понимаем, а она попала в реальность с несколькими языками. На этом жутком суррогате там многие привыкли общаться.

– Не заморачивайся, все она разумеет, – улыбнулся техник. – Просто ей скучно стало, это очевидно.

 

 

Часть 30

 

Сорванный урок так и не возобновился, носитель «раздвоенного языка» больше не показывался. Зато дальше по расписанию ожидалось религиоведение, все предвкушали отдых и расслабление.

– Лекси? Твое имя означает…

– Ага! Папа так назвал, – скромно потупилась Танина соседка.