Под сенью исполинов

Александр Александрович попробовал скинуть простынь, чтобы посмотреть на повреждённую ногу, и сразу же пожалел об этом. Он и пошевелиться-то толком, как оказалось, не мог – был пристёгнут к реаниматору ремнями. Но хватило и этого. Что-то щёлкнуло чуть выше копчика, вверх потекло жгучее тепло, а ногу будто погрузили в битое стекло. Саныч тихо застонал.

Боль на некоторое время поутихла, осталось лишь пульсирующее эхо в правом колене. Ниже его не ощущалось ничего, а торчащая под простынёй стопа никак не хотела шевелиться.

И тут, словно окончательно отойдя от наркоза, он вспомнил, кто на него напал. Вспомнил визгливый, зацикленный смех. Десятки беспрестанно молотящих по белому тяжёлому песку лап. И слепой гладкий выступ округлой морды, под которым в разные стороны расходились узнаваемые мандибулы, украшенные на концах двойными крючковатыми клыками.

Впервые он почувствовал озноб ещё когда только услышал «обезьяний» смех. Прислушался и остолбенел от того, что звук тут же оборвался. А при виде твари его и вовсе пришёл в ужас: это была она, несомненно она!

Колено ныло настолько, что становилось трудно мыслить. Он мог бы послать сигнал Вике. Та пришла бы и отрегулировала подачу анестетиков. Но без вопросов бы не обошлось. А Саныч не хотел вопросов. Он вообще уже ничего не хотел.

После случая в капсульном он больше не вызывал мнемосцену с Вандалом и кухней. Пусть даже рациональным объяснением тому оказался триполий, как настаивал Фарадей, галлюциногенный газ Ясной, случайно попавший в систему вентиляции челнока.

Зачем вызвал зелёную кухню сейчас, он не знал. Видимо, мысли о друге взяли верх.

И вот он уже снова на трёхногой неустойчивой табуретке за белым лжемраморным столом, на котором дымится несуществующий чай. Справа на полу полная сухого корма миска для невыдуманного кота, приоткрытая форточка, а за окном – застывший пейзаж без людей и машин, как на фотографии.

Грохочет, выключаясь, допотопный холодильник.

И он. Сидит напротив с гипсово-неживым выражением на белом лице. Не сумел в своё время Саныч придать ему другого – в памяти застряло именно это, окаменелое, пугающее холодом.

Он понимал, что может воспользоваться помощью Ординатора, чтобы выудить из собственной памяти нужный образ. По большому счёту, для этого он здесь. Но какое-то время всё-таки не решался. Знал, что получит подтверждение. Боялся. Ведь пришлось бы пересматривать многое.

Но не сделать запрос Саныч всё же не мог.

– Ординатор.

– Ординатор, – разлепились губы мёртвого Вандала.

– В две тысячи тридцать первом году мы, сидя на этой вот кухне, выдумали для нашей игры существо. Назвали его вериго. Мне нужна его визуализация. И звуковое сопровождение.

Вандал встал. Подошёл к холодильнику, открыл его и достал нанопроектор. Повернулся, поставил его на стол перед Санычем. И нажал на панель пуска.

Кухню наполнил повторяющийся, срывающийся на визг смех. Над плоскостью нанопроектора крутилась, молотя десятками лап, жуткая сколопендра. Раскрывающуюся в бока пасть, заимствованную у совсем другого выдуманного существа, невозможно было не узнать…

Глава 16. Эвакуация

Её схватили за руки, за плечи, потащили за ноги; она упала и больно ударилась лицом о холодный кафель. Кругом шевелились брезентовые мешки, ещё миг назад заполненные лишь кровавым месивом из наспех собранных с земли тел: оттуда торчали оголённые взрывом кости, кисти рук с перемазанными грязью и кровью женскими украшениями – укоризной всему этому сбрендившему миру. Из мешков к ней ползли трупы, разевали перекошенные рты с вываливающимися языками, буравили её стеклянными бездумными взглядами, стремясь только к одному – убить. Отомстить за то, что это она не смогла сохранить им жизнь.

Щёку обожгло, и она очнулась. Рената вдруг поняла, что ей смертельно не хватает кислорода: голова гудела, а перед глазами, мешаясь с лучами фонарей, плыли красные круги.

Было темно. На соседнем лежаке вяло трепыхалась Вика, над которой нависали широкие, смазанные тени. Рената не сразу поняла, что странный предмет на её лице – это противогаз, а силуэт рядом – Иван.

– Ну что? – донёсся голос из-за слепящего фонарного луча.

– Живы, товарищ майор. Успели.

***

Безопасников разбудил Ординатор. Толчок в мозг был значительно сильнее любого вмешательства: угроза жизни психосервера. Почувствовав слабый кислый запах, Иван и Роман сразу бросились за противогазами.

Всюду царил мрак, и было тихо. Импульс из затухающего сознания Ренаты привёл в чувство только их двоих. Безопасники надели противогазы, схватили по налобному фонарику с запитанных портов пожарного щита и бросились обратно.

Роман быстро надел противогаз каждому в кубрике и, спотыкаясь, кинулся в медблок. Реаниматор не даст Санычу задохнуться, некоторое время напрямую насыщая кровь кислородом, но аккумуляторов надолго не хватит. Первым делом он надел противогаз на Бурова, и уже следом – на Саныча. Обоих разобрал сухой, свистящий кашель.