Под сенью Креста или Последний поход Викингов

Дождь не стихал, а Великий дука, толстый, надменный, старающийся напустить на себя ещё больше важности и придать лицу более подобающий суровый вид, тем не менее долго, с нескрываемым любопытством, оглядывал невиданные корабли чужаков. Он помнил, что видел их весной прошлого года, когда они шли к Яффе, и тогда их было значительно больше. Но то было давно, расстояние между ними было не близкое, и он не смог достаточно хорошо рассмотреть их. А вот теперь, по повелению Божьему, они в его власти! Камнемётные машины были готовы к бою, гарнизон крепости на местах, на стенах застыли в напряжении лучники, да и его корабли, готовы были по одному его слову ринуться на чужаков!

Но помнил он и приказ императора – привлекать, переманивать на службу империи, как можно больше латинян. И не стал он уничтожать чужаков, не посмел присвоить себе их корабли и имущество, а решил отправить весть в Константинополь, а потом уж поступить так, как повелит базилевс.

Заинтересованно разглядывал он и очень молодого их предводителя, дрожащего на ветру от холода в промокшей одежде, хмурого и мрачного, которого латинский поп представил как какого-то там короля какой-то далёкой земли. И огромного одноглазого великана, с пренебрежением глядящего вокруг, и стройного мальчишку, красоту которого портил шрам на лице.

Орм Кюрлинг склонился к Сигурду и прошептал:

– Чегой-то этот боров, нас так разглядывает? Ишь, щёки как надул!

– Наверно хочет тебя трахнуть! Я слышал, ромеи это полюбляют! – весело, в шутку прошептал Даг сын Эйлива, даже не догадываясь, что прав.

– Мы христиане, верные слуги Господни, а он нас учит, оказывать помощь ближнему, каждому, попавшему в беду.

Им выделили место для лагеря, но не в самой крепости или в городе, а возле бедной рыбацкой деревушки, в досягаемости стрел лучников с городской стены. Дали припасы, и всё необходимое для починки кораблей.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Рогволд, с любовью и нежностью оглаживал борт драккара, скрывая в своих длинных, седых усах улыбку смущения и слушал песню Орма Кюрлинга о взятии Сидона:

Шёл на приступ Сэта,
Сигурд вождь всесильный,
Помню камнемёты,
Всё вокруг крушили,
Стены почернели,
От огня пожарищ,
Их норманны в красный,
Крови цвет залили,
Город взяли храбро,
Славу все добыли!

– Хорошая песня! Давно я не слушал скальда. Эх, когда-то и я ходил на таком драккаре! Под парусом, с хороброй дружиной!.. Но как же давно это было! Нет никого из моих побратимов, все они сгинули в битвах и сражениях, и могилы их, широко раскиданы по дальним, чужим землям! Эх, а какие это были люди! Воины! Богатыри!

Сигурд прислонившись к мачте, слушал речь старого варяга.

Тогви Знахарь таки потерял ногу под Сидоном. Ему её перебитую, с торчащими костями, отрезал тот самый лекарь, с которым они вместе ухаживали за больным конунгом. Когда очнулся, старый ведун очень ругался, и несмотря на все уговоры даже самого Жерара Благословенного, не захотел остаться.

– Вам бы только резать! Уж если и стал я калеченным, то смерть приму, лишь среди родных лесов! – кричал он.

И сейчас, Даг сын Эйлива, нёс его на берег справить нужду, но остановился и спросил:

– А с каких ты сам краёв, где набрал столь знаменитую и почётную дружину?

Тогви Знахарь взвыл:

– Быстрее Даг, быстрее, чтоб тебя лесные духи побрали! Не позорь мою старость! Ща наделаю, прямо в штаны!

Все на борту драккара, видели смерть не раз, и сдержанными улыбками выказали своё уважение к боли и страданиям искалеченного воина.

– Я с острова Готланд (Готланд – ныне так же Готланд, принадлежащий Швеции остров в Балтийском море), что лежит посреди Восточного моря (Восточное море, Austan haf – так древние скандинавы называли Балтийское море).

Удачливые в торговле и смелые в битве викинги с Готланда, были хорошо известны, и Рогволд, завоевал уважение норвежцев.

И продолжая развивать достигнутый успех, он долго, особенно по вечерам у костра, рассказывал о своей жизни, о походах и битвах, о верных друзьях и о доблестных врагах, о подлости и благородстве, о любви и ненависти.

И полюбился всем, старый варяг Рогволд!

Однажды, он подошёл к сидевшему в задумчивости, на берегу моря, Сигурду.

– Конунг, каким путём ты намерен возвращаться в родные фьорды?

Сигурд прикрыл глаза, в последнее время, после того как они покинули Святую Землю, ему перестал являться образ Эрмесинды, и он очень боялся, что теряет её навсегда. Теряет, даже в мечтах и видениях.

– Так, как и пришли. К Сицилии, потом к проливу Нёрвасунд, затем…

Галицуланд, хотелось сказать ему, но Сигурд осёкся.