Под шепчущей дверью

Нельсон встал с кресла и взял поводок изо рта Аполлона. Пес решил, что это такая игра, и собрался было вернуть его. Уоллес задергался из стороны в сторону, улыбаясь так широко, что ему казалось, улыбка разрежет лицо на две части. Наконец Аполлон уступил Нельсону поводок и залился лаем у ног Уоллеса, но тут Нельсон подтянул Уоллеса к столику.

– Он хорошо настоялся? – спросил Уоллес, почувствовав запах… апельсинов? Да, чайную лавку наполнил апельсиновый аромат.

– Хорошо, – ответил Хьюго. Он взял чайник, его рука дрожала. Мэй положила на нее свою ладонь, желая успокоить его. Он налил чай в чашки. После чего плеснул немного в небольшую миску с таким же рисунком и поставил на полу перед Аполлоном. Пес сидел, наклонив голову набок, и ждал. – Он готов.

Камерон, немного помешкав, склонился над чайником и глубоко вдохнул.

– О. Да это же… – Он посмотрел на Хьюго широко распахнутыми глазами. – Мне знаком этот запах. У нас… было апельсиновое дерево. На заднем дворе. Оно было… Зак любил лежать под ним и смотреть сквозь ветки на солнце. – Он закрыл глаза. – Этот чай пахнет домом.

– Хьюго знает свое дело, – сказал Уоллес и обвел взглядом собравшихся. – Как там было?

Они поняли, о чем это он.

– Если ты пьешь чай с кем-то в первый раз, ты для него незнакомец, – сказала Мэй. – Если ты пьешь чай с кем-то во второй раз, ты почетный гость, – продолжил Нельсон.

Хьюго кивнул:

– Если ты пьешь чай с кем-то в третий раз, значит, у тебя появилась семья. Я принимаю близко к сердцу эту пословицу, потому что в совместном чаепитии есть что-то особенное. Этому научил меня дедушка. Он говорил, что в нем есть нечто задушевное и умиротворяющее. Глубокое. Разные ароматы смешиваются, и возникает один сильный аромат. Пустяк, казалось бы, но мы пьем чай вместе. – Он вручил каждому по чашке. Сначала Камерону. Потом Мэй. Потом Нельсону. Последним был Уоллес. Чай в чашке всколыхнулся, когда он брал ее из рук Хьюго, их пальцы оказались близко, но не соприкоснулись, они никогда не соприкасались. Уоллес осторожно повернулся в воздухе и пристроил ноги на полу: он смог сделать это, потому что Нельсон обвязал поводок вокруг ножки столика. – Пожалуйста, выпейте чаю со мной.

Камерон поднес чашку к губам и снова вдохнул, от волнения прикрыв глаза. Его губы сложились в спокойную улыбку, он сделал глоток. Потом из своей чашки отпила Мэй, потом Нельсон, потом Хьюго. Аполлон лакал из миски.

Уоллес тоже поднес чашку ко рту, вдыхая аромат апельсинов и специй. Он ясно представлял себе: вот он лежит на траве, смотрит на тяжелые от плодов ветки, листья легонько трепещут на прохладном ветерке, сквозь ветки пробивается солнечный свет. Он сделал большой глоток, чай потек по горлу, согревая его изнутри.

Когда чай был выпит, Уоллес чувствовал себя так же, как и за мгновение до того.

Вот только…

Вот только не совсем так же, правда?

Потому что он выпил третью чашку. Он перевел взгляд на высеченную над стойкой пословицу.

Незнакомец. Гость. Член семьи.

Теперь он принадлежал им не в меньшей степени, чем они ему.

Он поспешил поставить чашку на столик, а не то уронил бы ее. Чашка стукнула о столешницу, но остатки чая не выплеснулись из нее. Камерон сделал то же самое. Он смотрел на чашку, и на его лице было написано удивление.

– Я могу… – Он обратил взгляд к потолку. – Слышите? Это… это, кажется, песня. Самая красивая из всех, что я знаю.

– Да, – тихо согласился Нельсон, а Аполлон залаял.

– Слышу, – сказал Уоллес.

Мэй покачала головой.

Хьюго, казалось, был в замешательстве, но Уоллес и не ожидал, что он услышит то же, что и они. Это не было предназначено для него, по крайней мере пока.

– Она зовет меня, – прошептал Камерон.

Уоллес улыбнулся.

Они стояли вокруг столика и пили чай до тех пор, пока в чашках не остались одни лишь чаинки.

* * *

Хьюго обнаружил Уоллеса на веранде: он парил в воздухе параллельно земле, заложив руки за голову и глядя в ночное небо. Мэй по его просьбе привязала поводок к перилам, наказав ни в коем случае не отвязывать его. Звезды, как и всегда, были невозможно яркими и уходили все дальше и дальше – в бесконечность. Уоллес гадал, а есть ли звезды там, где он скоро окажется. Он очень надеялся, что есть. Может, они с Хьюго смогут смотреть в небо одновременно.

Хьюго сидел рядом с ним, обхватив руками ноги, так что его колени были прижаты к груди.

– Еще один сеанс, доктор? – Уоллес ухватился за поводок и подтянул себя ближе к Хьюго. Его зад ударился о доску. Он взялся за перила, чтобы оставаться на одном месте.

Хьюго хмыкнул и покачал головой:

– Сомневаюсь, что ты чего-то еще не знаешь.

– Где Камерон?

– С дедушкой и Мэй. – Хьюго прочистил горло. – Он, э… Завтра.

– Что завтра? – Никогда подобный вопрос не значил так много.

– Он собирается перейти.

Уоллес повернулся к Хьюго:

– Уже?

Хьюго кивнул:

– Он знает, чего хочет.

– А он хочет именно этого.

– Да. Я сказал ему, что спешить незачем, но он и слышать о таком не желает. Думает, что и так потерял много времени. Он хочет домой.

– Домой, – прошептал Уоллес.