Под шепчущей дверью

– Да, это потому что ты особенный. Но я выясню, какие из них тебе по вкусу, и буду держать их под рукой.

– После первой чашки я незнакомец.

– После второй – почетный гость.

– А потом я выпиваю еще чашку. И еще. И еще. И что тогда?

– Семья, – сказал Хьюго. – У тебя появляется семья.

– Хьюго?

– Да?

– Не забывай меня. Пожалуйста, не забывай.

– Как я могу?

– Даже когда я уйду?

– Даже когда ты уйдешь. Не думай сейчас об этом. У нас еще есть время.

У них оно было.

У них его не было.

Взгляд Хьюго стал тяжелее. Он, противясь подступающему сну, медленно моргал, но все же засыпал.

– Думаю, было бы хорошо, – сказал он, слегка проглатывая слова, – если бы ты приехал сюда. Если бы остался. Мы бы выпили чаю и разговорились бы, и однажды я сказал бы, что люблю тебя. Что не мыслю жизни без тебя. Ты заставил меня желать о большем, чем я мог представить. Такой смешной сон.

Его глаза закрылись, а губы, напротив, приоткрылись. Он ровно дышал во сне.

Через какое-то время Уоллес произнес:

– А я сказал бы тебе, что ты сделал меня таким счастливым, каким я никогда прежде не был. Ты, и Мэй, и Нельсон, и Аполлон. Что если бы мог, я остался бы с тобой навсегда. Что я тоже люблю тебя. Конечно люблю. Как я могу не любить? Посмотри на себя. Просто посмотри на себя. Такой смешной сон.

И остаток ночи он парил над Хьюго, смотрел на него и ждал.

Глава 22

На следующее утро – седьмое, последнее – Камерон спросил:

– Пойдешь со мной к двери?

Уоллес удивленно моргнул и посмотрел на Камерона:

– Ты хочешь этого?

Тот кивнул.

– Я не… я не могу – пока еще. Я еще не готов пройти через дверь.

– Знаю, – отозвался Камерон. – Просто мне будет легче, если ты будешь рядом.

– Почему? – беспомощно спросил Уоллес.

– Потому что ты спас меня. И мне страшно. Не знаю, как буду взбираться по лестнице. Что, если ноги не будут слушаться? Что, если я не смогу этого сделать?

Уоллес подумал обо всем том, чему научился с тех пор, как в первый раз переступил порог «Переправы Харона». О том, чему научил его Хьюго. И Мэй. И Нельсон. И Аполлон. Он сказал:

– Каждый шаг вперед приближает тебя к дому.

– Тогда почему это так тяжело?

– Потому что это жизнь, – ответил Уоллес.

Камерон закусил нижнюю губу.

– Он будет там. Зак.

– Будет.

– Он будет кричать на меня.

– Да?

– Да. Так я пойму, что он все еще меня любит. – Его глаза увлажнились: – Надеюсь, он будет орать во всю глотку.

– Так, что тебе покажется, что твои барабанные перепонки вот-вот лопнут, – сказал Уоллес, погладив его по макушке. – И он никогда больше тебя не отпустит.

– А мне только этого и надо, – Камерон посмотрел в сторону. – Я найду тебя, когда ты придешь. Я хочу, чтобы вы познакомились. Он должен узнать о тебе и о том, что ты для меня сделал.

Уоллес не мог вынести всего этого. Все вокруг будто подернулось дымкой. Цвета расплывались. Словно перерезали удерживавшую его нить, и он улетал прочь, прочь, прочь.

– Тогда конечно, – проговорил Уоллес. – Я буду рядом с тобой во время твоего перехода.

* * *

Камерон обнял Мэй.

Обнял Нельсона.

Потрепал по голове Аполлона.

Он сказал:

– Будет больно?

– Нет, – ответил Хьюго. – Не будет.

Камерон посмотрел на Уоллеса и протянул ему руку:

– Пошли?

Уоллес, не колеблясь, взял его руку в свою. Камерон крепко сжал ее, словно боялся, что Уоллес улетит.

Мэй, Нельсон и Аполлон стояли на нижнем этаже.

– Жду тебя, Уоллес, – обратился к нему Нельсон. – Я с тобой еще до конца не разобрался.

– Знаю. – Уоллес, в свою очередь, сжал руку Камерона, чтобы остановиться. И посмотрел на всех них:

– Мы недолго.

Нельсон, казалось, не поверил ему, но тут уж Уоллес был бессилен.

Хьюго первым пошел по ступенькам на второй этаж.

– Слышите? – спросил Камерон. – Поют.

На третий этаж.

– О, – вздохнул Камерон, по его щекам катились слезы. – Они поют так громко. – Он смотрел в окна, мимо которых они проходили, и смеялся, смеялся. Уоллес не знал, что он видит, да это и не предназначалось для него.

На четвертый этаж.

Они остановились на площадке.

Цветы, вырезанные на деревянной двери, расцвели.

Листья распустились.

– Когда будешь готов, вынь крюк. Я открою дверь. Просто скажи, когда мне сделать это, – сказал Хьюго.

Камерон кивнул и посмотрел на парившего над ними Уоллеса. И притянул его к себе, так что тот оказался на уровне его глаз.

– Я знаю, – прошептал он. – Когда ты привел меня обратно, когда ты воткнул крюк мне в грудь, я почувствовал это. Они принадлежат тебе, Уоллес. А ты принадлежишь им. Сделай так, чтобы они понимали это. Ты же не знаешь, когда тебе еще выпадет такой шанс.

– Хорошо, – шепотом ответил ему Уоллес.

Камерон поцеловал его в щеку и отпустил. Хьюго взял поводок, его взгляд был мягким и печальным.

Камерон вдохнул и выдохнул один раз, второй, третий. Он сказал:

– Хьюго?

– Да?

– Я нашел путь назад. У меня это получилось не сразу, но я нашел его. Спасибо за то, что верил в меня. Думаю, я готов. – И с этими словами он взялся за невидимый Уоллесу крюк и, морщась, стал вытаскивать его из груди. И наконец с облегчением вздохнул и разжал руку.

– Он исчез, – тихо сказал Хьюго. – Пора.