Под шепчущей дверью

Даже Нельсон выглядел шокированным:

– Какого черта?

Аполлон залаял на трещащий потолок. Несколько секунд спустя вниз по лестнице слетели Хьюго и Мэй, оба они дико озирались. На Мэй были шорты и старая майка, из растянувшегося воротника выглядывало плечо, волосы разлохматились.

На Хьюго были пижамные шорты и ничего больше. Так что на всеобщее обозрение оказались выставлены мили темно-коричневой кожи, и Уоллес быстренько уставился на нечто очень интересное – точно не на худую грудь и толстый животик.

– Что случилось? – потребовала ответа Мэй. – На нас напали? Кто-то пытается ворваться в дом? Вы не представляете, как я надеру им сейчас задницы.

– Уоллес швырнул стул, – спокойно сказал Нельсон.

– Предатель, – пробормотал Уоллес. – Я не швырял его. Я просто… переместил его силой позитивного мышления? – Он нахмурился. – Может быть.

Мэй подошла к стулу, наклонилась и ткнула пальцем в сломанную ножку.

Хьюго не смотрел на стул.

Он пристально смотрел на Уоллеса.

– Что? – спросил Уоллес, пытаясь уменьшиться в размерах.

Хьюго медленно покачал головой:

– Миры. – Словно это что-то объясняло. Он перевел взгляд на Нельсона:

– Может, тебе не стоит учить людей ломать мои стулья?

– Пфф, – махнул рукой Нельсон. – Стул – это стул, это стул. Он едва прикоснулся к нему. А у меня несколько недель ушло на то, чтобы хотя бы почувствовать его. – Его голос почему-то звучал гордо, и Уоллес едва не выпятил грудь. – Он довольно успешно усваивает привиденческую науку, если вам интересно мое мнение.

– Изничтожая мою мебель, – криво усмехнулся Хьюго. – Что бы ты там ни задумал, немедленно выбрось это из головы.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, – откликнулся Нельсон. – Я вообще ничего не задумывал.

Но ему не поверил даже Уоллес. Он не желал знать, что происходит у Нельсона в голове и почему у него такое плутовское выражение лица.

Мэй подняла стул. Ножка отвалилась и упала на пол.

– Хьюго, похоже, он кое до чего докумекал. Ты видел когда-нибудь, чтобы кто-то оказался способен на такое всего через несколько дней?

Хьюго отрицательно покачал головой, по-прежнему глядя на Уоллеса.

– Нет. Не думаю. Любопытно, не правда ли? А потом: – Как вы это сделали?

– Я… вспомнил кое о чем. Из своей молодости. Это было воспоминание.

Он ждал, что Хьюго спросит, что это было за воспоминание, но тот лишь поинтересовался:

– Приятное?

Да. Оно было приятным. Несмотря на все, что было потом, на все ошибки, которые он совершил, он все-таки вспомнил по прошествии многих лет, как выдвигал для Наоми стул.

– Думаю, да.

Хьюго улыбнулся:

– Постарайтесь, чтобы мои стулья остались целыми, если это возможно.

– Ничего не можем обещать, – встрял Нельсон. – Мне не терпится увидеть, на что еще он способен. И если придется пожертвовать ради этого несколькими стульями, то так тому и быть. И думать не смей о том, чтобы остановить нас, Хьюго. Я этого не потерплю.

Хьюго вздохнул:

– Ну конечно.

* * *

Все они придерживались определенного распорядка дня. И Уоллесу пришлось влиться в него. Мэй и Хьюго вставали до зари и сонно моргали и зевали, спускаясь по лестнице, готовые начать новый день в «Переправе Харона. Чай и выпечка». Поначалу Уоллес не понимал, как они справляются – ведь чайная лавка была открыта во все дни недели, даже по субботам и воскресеньям, а других работников здесь не было. Мэй и Хьюго заправляли абсолютно всем: Мэй большей частью отвечала за то, что делалось на кухне, а Хьюго стоял за кассой, а также заваривал чай. Они были единой командой и двигались синхронно, словно танцевали. Уоллес, глядя на них, чувствовал, что крюк в его груди тихо потягивает.

В первые дни Уоллес все время был на кухне: слушал ужасную музыку, обожаемую Мэй, и наблюдал за Хьюго через узкие окошки. Хьюго почти ко всем посетителям обращался по именам и справлялся о их друзьях, и семьях, и работах, нажимая на кнопки древнего кассового аппарата. Он смеялся с ними и приветливо кивал даже самым занудливым клиентам. При этом он то и дело оглядывался на дверь в кухню, на стоящего в ней Уоллеса. И коротко улыбнувшись ему, здоровался со следующим в очереди посетителем.

На восьмой день своего пребывания в чайной лавке Уоллес решился. Добрую часть утра он собирался с духом, не понимая, почему у него уходит на это столько сил и времени. Посетители лавки не смогут его увидеть. Они никогда не узнают, что он был там.

Мэй рассказывала ему, как она пыталась приготовить чай, но дело кончилось тем, что кухня чуть было не сгорела, и с тех пор ей не разрешалось прикасаться даже к самому крошечному чайному листику.

– Хьюго был в ужасе, – сказала она, наклоняясь, чтобы взглянуть на печенье в духовке. – Можно подумать, я всадила ему в спину кинжал. Кажется, вот эти подгорели. А может, они и должны быть такими.

– О-хо-хо, – произнес сбитый с толку Уоллес. – Пожалуй, пойду отсюда.

– Да? Но все не так уж и плохо. Просто дым на них так подействовал. Но… подожди. Что ты сказал?

– Я пойду, – повторил он. А потом, не дожидаясь ответа, вышел из кухни в помещение, где подавали чай.