Под созвездием Кассиопея

Руки привычно подтягивали форсунки дизеля, а из головы не выходило: «Вот это встреча! К добру ли? Неужели Петрович заложил? Да нет, не может быть. На трепло не похож. В чужие дела носа совать не будет!»

Дома уткнулся в телевизор. Шел какой-то фильм. Он тупо и безучастно смотрел на экран. И даже не переключал каналы, когда появлялась назойливая реклама, хоть, что-что, а уж рекламу терпеть не мог! За кем-то гнались, в кого-то стреляли, что-то взрывали, а у него в голове звучал голос Лены: «Сашенька, милый, поверь, не люблю я его! Опостылел он мне! Никаких чувств у нас давно нет. Одна обязанность: дочку вырастить да выучить!» Он стоял как истукан, а она, обхватив его шею руками, осыпала поцелуями побледневшее лицо. Крепко взял ее за руки:

— Лена! Успокойся, прошу тебя! Сюда могут войти.

— Ты боишься, да? Боишься?! Не может быть, не верю! Ты не трус!

— Она явно была не в себе. Схваченные заколкой волосы рассыпались по плечам. По щекам текли черные от туши слезы.

— Я боюсь за тебя! Пойми! — выдохнул он.

— А мне плевать на всех! Я люблю тебя! Ну, поцелуй меня, хоть раз, и я уйду!

Он нежно коснулся ее губ, провел рукой по голове.

— А теперь иди, прошу тебя!

Совсем нежданно, словно побитая собака взвизгнула пружина открывшейся двери. На пороге «служебки» стоял Петрович.

Лена не оборачивалась, только замерла, прижав палец к губам. Он тоже молчал. Смотрел на начальника спокойно и выжидающе. Тот крякнул да так задом и вышел. Дверь сердито захлопнулась. Лена бессильно опустилась на табурет.

— Если муж узнает — убьет! И тебя, и меня! Он такой!

Александр погладил ее по плечу.

— Не узнает. Не бойся.

— Ты думаешь? — с надеждой вглядывалась она ему в глаза. Боже праведный! Как жалко ему было ее в эту минуту: хрупкую, заплаканную, всю потерявшуюся от страха! Хоть возьми и разорви перед миром собственную грудь, лишь бы у нее все было хорошо!

— Не думаю, а знаю. У нас, мужиков, это не принято. А Петровича я уважаю.

Сложив на груди руки, печально смотрел, как торопливо смывала она с лица расплывшуюся краску. Тенью метнулась к двери и исчезла, как маленькая юркая мышь. И в комнату заползла тревога. Сначала она жалась по пустым углам, потом самовольно приютилась у самых его ног. И вот уже нагло лезла за пазуху. Ему стало не хватать воздуха. Закашлялся, застучал кулаком себе в грудь. Удушье отпустило. Тогда подошел к приборам и стал торопливо записывать показания в журнал, стараясь выбросить из головы и Петровича, и Лену, и ее мужа.

Было это месяца два назад, и вот свела судьба!

В ту же ночь ударили первые заморозки. Ударили лихо, без предупреждения. Стылый ветер быстро пообрывал сухие листья с деревьев. Травяная зелень скокошилась. Дороги обсохли, асфальт на них засеребрился. Пора уж. Конец ноября. Корпус «Кассиопеи» покрылся воздушными кружевами голубого инея. Перламутровые хрусталики потрескивали под ногами. И так жалко было топтать эту красоту! Но по тропинке от гаражей уже спускался Николай. Вид у него на сей раз был более приветливым. Казалось, низкий лоб уже не давил глаза так, как вчера. Александр успокоился. Да и что ему было волноваться? Видит Бог, перед этим парнем он был чист. Ему бы и в голову не пришло ухаживать за замужней женщиной. Общаясь с Леной, он улыбался ей так же, как и другим, с кем приходилось работать. В его шутках никогда не было пошлых намеков, какие частенько отпускались — вместе с похотливыми взглядами — другими мужчинами. Что касается ее чувств к мужу — это их семейные проблемы. Помочь, конечно, Николаю он поможет, но ни денег, ни рыбы не возьмет. А вот от отгулов, что обещал Петрович, не откажется. «Кассиопею» нужно подготовить к зиме.

До места они шли почти весь световой день. Александр молча делал свое привычное дело, Николай с интересом наблюдал за ним. Иногда он задавал какие-то вопросы по яхте. Александр объяснял спокойно, неторопливо. Потом Николай попросился сесть за румпель. Получилось нормально. Да и не велика наука! В душу не лезли. Молчанием не тяготились. Мало-помалу разговор перекинулся на рыбную ловлю. Свое дело парень знал туго. Рассказывал, какие и где лучше ставить сети, как убегать от рыбнадзоров, куда можно сдавать улов. Осторожно завел разговор о том, как убили недавно двух рыбаков, посмевших проверить чужие снасти.

— Законы, конечно, нынче везде звериные, — доверительно сетовал Николай. — Самосуд вершится на каждом шагу. Вон и по телеку в фильмах показывают… Прав тот, у кого мышцы крепче. Ты один-то выходить в озеро не боишься?

Александр покачал головой.

— А кого мне бояться? Я чужих сетей не проверяю. На чужие пикники рот не открываю. Деньги тоже не кую. К тому же я человек верующий.

Николай ухмыльнулся. И от этой его ухмылки повеяло чем-то колючим и злым.

— Видел икону, что в каюте висит. Значит, говоришь, крест у тебя на вороту есть?

— Куда ж ему деться? — отшутился Александр и пошел кипятить чай.

А когда вернулся, Николай, цинично глядя на женский лик, вышитый на гроте, вдруг озадачил вопросом: