Под стук колес. Дорожные истории

– Телеграфируйте немедля Осинскому в Таганрогский полк – пусть готовит к завтрешней ночи прожекторные команды. А к утру с потребным количеством конных повозок и нижних чинов встречает у шоссе подпоручика Русина и груз при нем – здесь все написано. Соберите в городе ручные водяные насосы, брандсбойты, пожарные шланги подлинее – подпоручик все объяснит.

Да, и на ночь устройте его!

Он подошел к вставшему с места Алексею и, пожимая ему руку, сказал:

– Что ж, спасибо за службу! Доводите уж дело теперь до конца, голубчик! Поручик Осинский, впрочем, все уже подготовил, ну, да на месте вы сами увидите. Давеча австрийцев потеснили еще больше, так что дорога от наших позиций к львовскому шоссе теперь наша, вот ее и используйте! Вот капитан вам будет помогать! Понятно вам, Юрий Адамович?

– Точно так, Иван Карлович!

И, провожая к двери капитана и подпоручика, генерал сказал в заключение Русину:

– И с любыми вопросами – ко мне! Без стеснения!

С тем он и закрыл за ними дверь кабинета.

9

Утром следующего дня на 200-м километре Львовского шоссе (в направлении на Огуй) было оживленно – то и дело подходили конные повозки, изредка – грузовики, с них сгружали ручные пожарные насосы, пожарные шланги с брандсбойтами. Все это имущество тут же грузилось на подходившие со стороны русских позиций конные повозки, которые затем неспешно ехали назад по дороге, ведущей на север как раз мимо установившейся линии фронта. Ехать им предстояло долго – почти сутки.

Подпоручик Алексей Русин, покачиваясь на телеге, возвращался в расположение родного полка. Он сопровождал последний караван из пяти телег, который вез оборудование, потребное для уничтожения хищника.

Не было ли жаль ему Существа, которое он собирался уничтожить? Вопрос интересный – как бы то ни было, мизерная часть Существа ведь находилась в нем – недостаточная, чтобы овладеть сознанием подпоручика, но тем не менее, способная иногда напоминать о себе. Вызываемыми образами, формирующими как бы воспоминания…

Но в том-то и дело, что часть эта была мизерно малой. Алексей оставался человеком, с присущими таковому нормами поведения и человеческим же восприятием мира.

И тем не менее, то, что успел он получить от Существа при прикосновении того к руке подпоручика, нет-нет, да и давала о себе напоминание.

И еще вопрос – почему он, дисциплинированный офицер умолчал об этом обстоятельстве при докладе генералу Панчуку? А вот этого с полной определенностью не знал и сам подпоручик – его интуиция просто заставила его умолчать о контакте.

А может быть, он просто-напросто опасался порицания за то, что открывал патрон? Ведь Осинский разрешил ему вскрыть при необходимости лишь пакет, а патрон в тайне от поручика зашил ему собственноручно в седельную сумку в расчете, что вскроется это все лишь после прочтения донесения в штабе – тогда и прикажут Русину принести седельные сумки, чтобы достать спрятанный в них патрон…

Так почему он все-таки промолчал?

Сие так и осталось непонятным Алексею и тогда, и после – всю оставшуюся жизнь.

Впрочем, он не мучился сейчас этими мыслями – он думал, сидя в повозке, мягко катившейся по лесной широкой конной дороге, что была бы эта местность освобождена от австрияков тогда, неделю назад – не пришлось бы ему с солдатами везти пакет лесом через Черное ущелье. Может быть, сейчас были бы все живы…

Но тут ему пришла в голову мысль, что тогда второе Существо могло добраться беспрепятственно до густонаселенных мест, и…

Вот об этом думать не хотелось.

Так что, не нами сказано, но сказано верно: все, что ни делается, делается к лучшему.

Только вот Сырцову и Перепелкину этого не скажешь…

Тут еще одна мысль внезапно охватила Алексея – ведь рядовые ему рассказывали, что Осинский-то приехал на фронт на автомобиле! Который сломался неподалеку!

Это каким же образом?

Он не спеша достал карту и, рассмотрев ее, обнаружил, что круговая дорога от Львова в их сторону на карте обозначена. Правда, конно по ней его отряд добирался бы до Львова суток пять, но зато – по безопасным и населенным местностям. А может быть…

Ох, не хотелось думать подпоручику, что Осинский вполне сознательно направил их по маршруту, примерно по которому улетело второе космическое устройство. Ох, не хотелось!

Как бы то ни было, к утру они добрались уже до расположения русских войск. Высота 2103 оставалась теперь в тылу, позади линии фронта километрах эдак в 10—15-ти.

Подпоручик Русин и поручик Осинский, расположившись вольготно на склоне возвышенности, именуемой на военном языке «высота 2107», наблюдали через окуляры полевых биноклей происходящее напротив, на высотке 2103.

Возвышенность эта представляла из себя каменистый, лишь местами покрытый почвой высокий холм с пологими склонами, с одной стороны изрытыми брошенными ныне из-за ненадобности австрийскими и русскими траншеями. Вершину холма венчали каменистые зубчатые выходы пород – там где-то находилось укрытие хищника.