Под светом убывающей луны (СИ)

Снейп появился на берегу озера ровно в тот миг, когда четыре фигуры, замершие на расстоянии полуметра от берега, медленно входили в воду. Ливень в тот же миг промочил зельевара насквозь, и Северус шепнул водоотталкивающие чары. Фигурки детей шли медленно, тяжело; вода будто загустела, выдавая пузырьки кислорода на поверхность с громкими лопающимся «бульк», словно трясина; неторопливо, с чавканьем детские тела погружались в неё. Снейп выхватил палочку и указал на того, что был ближе:

— Вингардиум Левиоса!

В тот миг Северус не думал, что ему просто может не хватить сил вытянуть ребенка из болота, в которое превратилось их чистейшее Черное Озеро. Но луч, достигнув поверхности трясины, тут же истаял и исчез, будто впитавшись в вонючую жидкость, только ускорив погружение. Снейп лишь успел поймать взгляд знакомых по-детски больших черных глаз, в которых ликование смешивалось с растерянностью. Северус узнал их обладателя.

И с тех пор больше никогда не видел.

***

Мадара, Изуна, Хаширама и Тобирама сидели друг подле друга около быстро текущей реки и молчали в некоторой неловкости.

Когда они, отплевываясь от воды и жадно вдыхая воздух, выбрались на берег болота (которое уже совершенно таким не казалось, ведь сквозь толщу воды были видны все до единого камешки на дне), то, придя в себя, некоторое время не расходились и молча сидели на берегу.

Детали последней ночи в мире волшебников совершенно отказывались вспоминаться, и все события, включая смазанное, полу-мистическое возвращение, казались нереальными. Почти забытый родной мир ощущался только тяжестью ответственности на плечах.

«Отдых закончился, начинаются привычные будни», — невесело подумал тогда Мадара, поглядывая то на поникшего Хашираму, то на не менее подавленного отото, который постоянно кидал взгляды на Тобираму. Лицо последнего и вовсе замерло неподвижной маской. Расходиться сейчас, — беспощадно разрывать то, что они вместе, общими усилиями, создали за эту неделю, — было очень сложно.

Сложно — но не невозможно. А потому Мадара, чувствующий, что именно он должен сделать первый шаг, поднялся на ноги, оглядел Сенджу и сказал:

— Вот мы и вернулись. Уверен, наши кланы нас уже похоронили и оплакали. Нам с братом пора уходить — ведь здесь, в Стране Огня, временное перемирие между нами заканчивается, и следующая встреча произойдет лишь на поле боя.

По мере того, как он говорил, глаза Хаширамы всё больше и больше тускнели. На него становилось физически больно смотреть: казалось, тёплый, ласковый огонёк безжалостно заливают водой, и он гаснет, даже не пытаясь сопротивляться.

Сам же Сенджу чувствовал опустошение, в один миг охватившее его, разрушившее до основания успевшую стать материальной за эти дни мечту. Неделя, проведенная бок о бок, в мире, другом мире, что так крепко сплотил их — и одного мгновения в родном оказалось достаточно, чтобы забыть всё это? Неужели для него это всё ничего не значило? Неужели не убедило, что мир — возможен? Счастье — возможно?

Спокойная жизнь бок о бок… возможна.

Мадара снова отказывался от него; даже после того, как их братья, кажется, примирились, сошлись. Снова рушил наведенные между ними мосты.

А останься мы там, такого бы не произошло…

Хаширама опустил глаза, мельком отмечая, как понуро склонились плечи Изуны.

— Но, — вдруг снова заговорил Учиха, — может быть, ты… вы с Тобирамой сможете прийти сюда… недели через две? Как раз все волнения успокоятся, и мы смогли бы… встретиться. Обсудить, как… всё будет дальше. На той самой речке, где мы с тобой учились кидать камни. Как ты… на это смотришь, Хаширама?

Тот резко поднял голову, потрясенно уставившись на друга. Выдохнул шёпотом:

— Ты… что ты сказал?..

Следующие несколько дней в клане Сенджу прошли в непрекращающейся суматохе. Никто не ожидал, что дети Главы клана, затерявшиеся в неизвестности вместе с наследниками Учиха, всё ещё живы. Их проверили на ментальные вмешательства, обнаружили по одному у каждого, получили заверения, что сами вернувшиеся о них знают. И, только избавившись от воздействий, успокоились и позволили себе выразить радость по поводу возвращения наследников, будущего усиления клана и прочая, и прочая.

Мысль о том, что Мадара… солгал, иногда появлялась в голове Тобирамы. Шиноби быстро привыкают к чему бы то ни было — это полезно, если хочешь прожить дольше. Вот и он… привык, как бы не старался этого избежать. И к Мадаре, к его постоянному присутствию рядом с братом, к тихому счастью в глазах ани-чана. И к Изуне. Особенно к нему. Спокойно проводить время рядом с этим Учиха оказалось, на удивление, так же интересно, как и сражаться.

С ним было так привычно, будто они не неделю вместе прожили, а несколько лет!

Что интересно, это мирное чувство не распространялось на других представителей клана Учиха, что доказала одна кратковременная стычка, произошедшая через полторы недели. Ни одного из наследников вражеского клана в ней не участвовало.

Смогут ли они убить друг друга, когда сойдутся в схватке? Да, ведь клан превыше всего.

Смогут ли они спокойно перешагнуть через это? Нет, однозначно, нет.