Под угрозой скандала

Эмма прошептала что-то во сне, и Дэвид, протянув руку, осторожно поправил плед. Он легко коснулся ее волос, шелковистой кожи порозовевшей щеки.

Она казалась такой хрупкой, такой ранимой. Мысль о том, что кто-то осмелился обидеть ее, как этот негодяй, ее муж, вызвала у Дэвида гнев. Если бы этот человек был жив, Дэвид убил бы его своими руками.

Доверчивость и эмоциональность вовлекли Эмму в беду. Когда-то Дэвид был уверен, что она такая же, как его жена, – эгоистичная и самовлюбленная. Эмма была совсем не похожа на свою спокойную и сдержанную сестру. Но теперь Дэвид видел, что у Эммы нет ничего общего с Мод. Эмма никогда бы не обидела ребенка, как это сделала Мод. Дэвид понял это по тому, как быстро Беа, обычно такая замкнутая и нелюдимая, привязалась к Эмме, а Эмма полюбила Беатрис, лучше его, Дэвида, понимая, что нужно девочке.

Сожаления Эммы о своем прошлом, надежда на будущее, несмотря ни на что, любовь к сестре и желание работать, чтобы обеспечить свое будущее, ясно говорили Дэвиду, что он ошибся в этой женщине.

И все же прошлое есть прошлое, его нельзя изменить. И Эмма по-прежнему столь же эмоциональна, как в юности. А это означает, что Дэвид должен быть осторожен. Он не мог позволить себе рисковать всем даже ради Эммы, которая сводила его с ума.

Ему хотелось всегда быть рядом с ней, защищать ее, заботиться о ней. Дэвид никогда не испытывал такого сильного, всепоглощающего желания, и это пугало его.

Он поднялся с кресла, не в силах больше оставаться на одном месте. Он должен что-то предпринять, узнать правду, всю правду. Тогда он будет знать, что делать.

Дэвид натянул куртку и склонился, чтобы в последний раз поцеловать Эмму в щеку. Ее кожа была теплой и нежной, в нем вновь вспыхнуло желание. Дэвиду захотелось нырнуть под плед, прижать к себе Эмму, впиться в ее губы и заставить ее тело двигаться в одном ритме со своим. Но усилием воли он погасил в себе эту вспышку. Ему пора приниматься за работу, он больше не мог позволить себе терять время.

Эмма открыла глаза и сонно улыбнулась:

– Уже утро? Я думала, мне все это приснилось…

Сон… произошедшее и правда мало походило на реальность. Дэвид не хотел пробуждения, но знал, что это неизбежно.

– Нет, – сказал он, – это не сон, клянусь. До утра еще далеко, но я должен идти.

Эмма встрепенулась и встревоженно посмотрела на Дэвида:

– Дэвид…

– Я не буду извиняться, Эмма, обещаю, потому что ни о чем не жалею, – отрывисто сказал он.

Ему ненавистна была мысль о том, что он сам сейчас причиняет ей боль, как многие до него, но он не может принадлежать Эмме. Пока не будет совершенно уверен. Может быть, этого никогда не случится.

– Скоро увидимся.

– Конечно, – помедлив, проговорила она, – скоро…

Дэвид поцеловал ее еще раз и поспешил выйти из коттеджа, пока рассудок не сдался на милость вожделения. У него много работы, и он не может позволить сердцу одержать верх над разумом сейчас, когда так много поставлено на кон.

Не удержавшись, он сорвал крохотный розовый бутон с куста, росшего у двери коттеджа, и спрятал его в карман. Этот бутон должен был напоминать ему об Эмме. Под кустом Дэвид заметил сложенный листок. Должно быть, почтальон ненароком выронил письмо, решил он и сунул листок под дверь. Потом повернулся и зашагал к дому, унося с собой розовый бутон.

Если бы он только мог окружить такой же заботой Эмму…

Глава 17

Дэвид, ты не можешь позволить Беатрис видеться с этой женщиной!

– И тебе доброго дня, Луиза, – сказал Дэвид, подняв глаза от книги счетов.

В библиотеку проскользнула его сестра. Высокие перья на ее капоре сердито колыхались. Она приблизилась к письменному столу, негодующе размахивая руками в кружевных перчатках. Очевидно, что-то вывело Луизу из себя, но Дэвид понятия не имел, что именно.

Он едва различал цифры перед собой, все его мысли были только об Эмме. Эмма… сонная и теплая, с розовыми щеками и обнаженными плечами.

– Что опять не так? – поинтересовался Дэвид, отгоняя прочь сладострастные мысли и глядя на сестру, метавшуюся по комнате.

Луиза наконец остановилась и упала в кресло, стоявшее напротив письменного стола.

– Это правда, что ты разрешил Беатрис видеться с миссис Каррингтон? В книжной лавке?

Ах вот, значит, чему он был обязан столь неожиданным визитом! Дэвиду совсем не понравилось неодобрительное выражение, появившееся на лице Луизы при упоминании Эммы. Он спокойно посмотрел на сестру.

– Да, это так, – ответил он. – Беа нужно учиться, и я попросил миссис Каррингтон дать ей несколько уроков, пока не найду подходящую гувернантку. Что-то не так, Луиза?

Луиза всплеснула руками:

– Брат, о чем ты только думаешь! Ты же всегда такой рассудительный! Мы все полагаемся на твой здравый смысл. Ты не можешь не понимать, что миссис Каррингтон – неподходящее общество для такой маленькой девочки, как Беатрис. Дети такие впечатлительные! Нужно быть очень, очень осторожным!