Под Варды синими сводами (СИ)

Отбросив ненужное платье любимой в сторону, синда быстро освободился от куртки и рубашки — беломраморная кожа орофериона мерцала в свете ламп и свечей. Мирионэль обняла его, нежно целуя красивую точеную шею, ключицы, плечи Лиса. Он привлек ее к себе, прижал к груди, и, наконец, смог поцеловать так, как он мечтал, как бессчетное количество раз представлял себе — долго, глубоко, со всей страстью. После этого долгого поцелуя он отстранился, приподнявшись на вытянутых руках — ему хотелось рассмотреть ее. Мирионэль отвернула загоревшееся лицо — взгляд Лиса почти физически обжигал ее кожу, не уступавшую в своей безупречности коже его тела, и бывшую такой же гладкой, шелковистой и мерцающей.

Лис целовал ее рот, а его руки, казалось, были везде — на плечах, на груди, на бедрах Мирионэль, между ними. Они оглаживали ее спину, сжимали грудь, его пальцы терзали соски. Все ощущения Мирионэль многократно усилились, она чувствовала себя словно в плену его тела, его жара и запаха.

Мягко перевернув Мирионэль на живот, Лис освободился от остававшихся на нем штанов и, обхватив ладонями бедра любимой, склонившись над ней, накрывая обоих каскадом своих серебряных волос, шепча на ухо что-то нежное, с силой ворвался в нее, исторгнув этим движением приглушенный вскрик. Он выждал несколько мгновений, а затем начал двигаться, чувствуя, как ее тело устремляется ему навстречу при каждом движении — она тоже желала его.

Ощущения, которые испытывала Мирионэль, были настолько сильными, что сама она будто перестала существовать, будучи способной только чувствовать его горячее дыхание, гладкую влажную кожу, его пальцы, стискивающие ее грудь, движения его плоти внутри нее…

Она, не в силах сдержаться, кричала всякий раз, когда он врывался с все нарастающей быстротой и силой в ее тело. Восторг захлестывал сознание и своими криками она, казалось, приветствовала его власть над собой.

— Лис!!! — в голосе Мирионэль слышалось безумие исступленного восторга. В его ответном крике, над самым ее ухом, смешивались отчаяние и триумф. В завершающий раз яростно рванувшись вперед, Тэран-Дуиль излился в нее, сделав несколько движений, иссякая.

Когда, через миг, он бессильно опустился рядом с ней на постель, Мирионэль уже спала. Лис кое-как укрыл их обоих бывшими на ложе покрывалами и сам заснул, обнимая возлюбленную, как только его голова коснулась тонкой подушки.

====== Солнце и Луна ======

Комментарий к Солнце и Луна Arquende (кв.) – господин, (благородный эльф).

Rusco (кв.) – Лис. На синдарине прозвище главного героя звучало как Rosg. Это прозвище, единственное из всех имен и прозвищ героев данной работы, приведено сразу в русском переводе – “Лис”, т.к. изначально было изобретено автором, как соединение двух слов Lee Pace – Ли ПэйС (имени и последней буквы фамилии актера в русском варианте их написания).

Dineth (нанд.) – невеста

Vess (синд.) – супруга, жена

Той ночью второй сын Феанора спал беспокойно. Он упросил Нельо лечь пораньше, видя, как он терзается из-за того, что все они совершили в Менегроте и из-за гибели братьев. Кано тоже терзался, но ответственность за многих, в числе которых были его младшие братья — рыжеволосые малыши, племянница, сам Нельо, не говоря обо всем гарнизоне крепости и жителях небольшого поселения атани, раскинувшегося на восточном склоне холма, на котором стояла крепость Амон-Эреб, была тем бременем, которое не позволяло ему вволю придаваться горю. Отдав распоряжения слугам относительно завтрашних дел, Макалаурэ отправился к себе, полностью обессиленный и готовый погрузиться в глубокий сон.

Проходя мимо двери в покои близнецов, он услышал, как они ворочаются во сне. Тельо и Питьо были неразделимы, для них: спать, крепко обнявшись, было так же естественно, как для прочих — дышать. После возвращения из Дориата они изменились. Стали тише, смиреннее, двигались бесшумно, говорили только с ним и Мирионэль, а между собой общались в осанве.

Солнце и Луна померкли после второй резни, даже, несмотря на то, что стараниями Нельо лично не принимали участия в расправах над безоружными, над нисси и детьми. Смогли они избежать крови на своих руках и в первой резне, в Альквалонде, когда отец, внявший уговорам Кано, оставил их, совсем подростков, в запасном отряде.