Под властью отчаяния. Часть 1: Химера

Когда Оливер вернулся домой, его стали еще сильнее тревожить мысли касательно Лексы. Хотелось как можно быстрее рассказать про все девушке, чтобы расставить все точки над «ё». Может, стоить позвонить ей? К тому же, по телефону куда легче будет все объяснить. Лекса когда-то давала свой домашний номер для особых случаев.

— Пап, ты дома? — позвал Оливер, стаскивая с себя старую отцовскую куртку.

— Дома, — раздался сухой ответ Йоханесса.

Расмуссен обреченно вздохнул, понимая, что просить совета даже у собственного отца бесполезно. Парень сжал губы, искренне скучая по тем временам, когда все было в разы проще и когда можно было, ничего не боясь, просто подойти к папе и попросить у него помощи.

Оливер приоткрыл дверь в комнату отцу, чтобы посмотреть, чем он занят и в каком вообще состоянии. Йоханесс сидел на полу и что-то рисовал с каким-то необъяснимым раздражением на лице. Любопытство обожгло юношу: прям хотелось влезть и посмотреть, что именно рисует отец.

— Ты чего-то хотел? — сиплым голосом спросил мужчина, заметив на внимательный взгляд Оливера.

— Пап… — замешкался парень. — Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — Ольсен отвел взгляд. Оба знали, что он сейчас соврал. — А ты как? Как дела в школе?

— Со школой… Временные проблемы. Я все исправлю, — тихо ответил Расмуссен.

— Тебе нужна помощь? — вяло спросил мужчина. Олли сжал губы, понимая, что на самом деле глупо ждать какую-то помощь от отца. Ему, вероятнее всего, давно плевать на сына.

Нет, стоп! Как Оливер мог допустить такие мысли в своей голове? Он ведь всегда спорил с Эльфридой, когда разговор заходил про отца, потому что она и дядя Гловер были слишком категоричны по отношению к Йоханессу. Расмуссен знал куда лучше всех остальных знал его настоящего, который сам воспитал маленького сына, хотя на момент становления отцом Йенсу было всего девятнадцать лет. Он мог отдать Олли в приют, но не попытался избежать ответственности, как это сделала мать. Конечно, участие в воспитании принимали и бабушка с дедушкой, но Оливер прекрасно знал, сколько всего пришлось пройти Йоханессу, так как его мать и отец в упор не хотели принимать внука и обвиняли сына в беспечности и наивности. Парень знал, что Йенсу пришлось бросить мечты о любимом деле. Вивьен и Ульрик никогда не поддерживали странную одержимость своего сына рисованием и его стремления работать в этой сфере, поэтому после появления Оливера решили поставить Йенса перед выбором: или он становится художником, но избавляется от мальчика, или оставляет своего сына, но идет учиться на киномеханика. Оливер знал, что Ольсен, несмотря ни на что, хороший человек. Просто сейчас в его жизни возникли определенные трудности. Йоханесс никогда себя так раньше не вел, так что парень понимал, что случилось что-то очень серьезное, просто Ольсен не мог обо всем рассказать. Ещё после смерти родителей он сильно изменился, а сейчас… вероятно, это правда. Не может человек по щелчку пальцев стать другим. Все факты говорили о том, что Йоханесс действительно может быть влюблён. В ту женщину в его вязанном кардигане. Только едва ли ему это приносит много счастья. Парень поджал губы: конечно, он хорошо знал своего отца, конечно, он прекрасно понимал, каким тот является человеком. Йоханесс добрый и очень заботливый, просто, как и все, он ошибается и падает.

— Я справлюсь, пап. Не волнуйся, — Олли мягко улыбнулся.

— Как скажешь, — Йенс тяжело вздохнул.

Расмуссен прикусил губу и вышел из комнаты. Легче от этого разговора ничерта не стало, но зато парень окончательно решил рассказать все Лексе, чтобы потом не терзать девушку своим странным поведением и не мучить ее и не без того забитую мыслями голову. Оливер набрал номер Эдвардсов предварительно обыскав всю свою комнату, чтобы найти бумажку с цифрами. Оставалось только надеяться, что трубку поднимет не её мама: мальчик был уверен, что миссис Эдвардс его ненавидит.

— Алло? — ответил приятный мужской голос. Ага, наверное, это её отец. Легче от этого, правда, не стало. А вдруг Оливер и мистеру Эдвардсу не нравится?

— З-здр-равст-твуйте. М-можн-но м-мне Л-лексу?

— А кто ее спрашивает?

— Ол-ливер Рас-см-муссен, ее др-руг, — попытался нормально ответить парень, но вышло как обычно. Ему очень повезет, если мужчина что-нибудь поймет.

— Не волнуйся ты так, Оливер Расмуссен, — усмехнулись в ответ. — Сейчас позову.

Оливер висел на телефоне, наверное, минут десять. Парень уже было подумал, что про него забыли, а значит, сегодня у него не выйдет услышать голос Алексии. Расмуссен уже хотел было положить трубку, когда девушка, наконец, появилась.

— Привет, Олли. Что-то случилось? — Лекса говорила тихо и, кажется, как-то даже устало.

— Привет. Т-ты… ты в порядке? — тихо отозвался Оливер, кусая губы.

— Да. Ничего серьезного. Что там у тебя? Давай быстрее.

— Лекса, ты только не сердись, — Оливер тяжело вздохнул, — но я начал вс-вс-встречаться с Молли.

Эдвардс на некоторое время замолчала. Оливер испугался, что от неожиданности с Лексой что-то случилось. Может, она потеряла дар речи?