Под властью пугала

– Ты прав, джа Хайдар. Кто нынче занимается политикой, непременно в грязи перемажется, – сказал адвокат. – Знаешь, Хаки, наша политическая арена как футбольное поле после дождя. Играть на нем – значит непременно запачкаться. Если даже и не упадешь, все равно руки-ноги в грязи будут. Единственная разница – политики не руки да ноги марают, а свою биографию.

– Уж не жалеешь ли ты, что занялся политикой, а, господин адвокат? – с иронией спросил Хаки.

– Занялся, а что получил? Сижу уже третий год, а когда выйду отсюда, сам не знаю. Да и выйду, все равно нелегко будет. Ну а ты что имеешь от этой политики? Тоже тут со мной сидишь. Нет, Хаки, лучше подальше от политики. Может быть, завтра солнце пригреет, туча разойдутся, тогда и политика будет не такая грязная.

– Завтра! Да как ты не поймешь, что у нас это завтра наступит не через двадцать четыре часа, а через двадцать четыре года, а может, и совсем не наступит, – горячился Хаки. – Нет, Халим. Не заниматься политикой – значит позволить Зогу и его своре творить все, что им вздумается. А по-моему, нам следует еще больше заниматься политикой, и не только нам – всем!

– И крестьянам тоже? – вмешался Хайдар.

– Всем.

– Нет, политика не для нас. Нам есть нечего, куда уж тут до политики.

– Потому и надо заниматься политикой, что есть нечего.

– Как будто она накормит! – усмехнулся адвокат.

– Накормит! Если когда-нибудь крестьянин перестанет голодать, так только благодаря политике! Судите сами. Почему у крестьянина нет хлеба? Потому что нет земли. А почему у него нет земли? Потому что земля у беев. Как отобрать землю у беев? Сами они ее не отдадут. Значит, только силой. Но беи сильнее, у них власть, у них Ахмет Зогу. Значит, сначала надо свергнуть Ахмета Зогу. А чтобы свергнуть Ахмета Зогу, крестьяне должны действовать заодно. А что их объединит? Политика…

Хаки с адвокатом спорили таким образом почти ежедневно, иногда дело доходило чуть ли не до ссоры. Адвокат укоризненно говорил Хаки:

– Вы, коммунисты, слишком уж все упрощаете. А политика, Хаки, – дело очень сложное.

– Вовсе нет, – отвечал Хаки. – Ее только выставляют сложной, запутанной, чтобы отпугнуть простых и необразованных людей. А она вовсе не такая и сложная…

– Знаю, знаю, ты нам объяснял: с одной стороны, рабочие и крестьяне, а с другой – буржуазия и беи, так?

– Вот именно!

Но сколько они ни спорили, сколько ни сердились друг на друга, Лёни заметил, что они постоянно сходятся опять. Сам он во всем был согласен с Хаки, но, случалось, не понимал, о чем идет речь, а потому не мог и определить, ошибается адвокат и на этот раз или нет, потому что Хаки и Хамди внимательно его слушали, кивая в знак согласия.

Однажды, подойдя к ним, он услыхал, как адвокат сердито говорит:

– Да это же верх подлости! Вы только посмотрите, как прямо у нас на глазах фальсифицируют историю! Заставляют всех от мала до велика восхвалять Ахмета Зогу и его патриотизм! Подумать только, у них даже Фейзи-бей Ализоти, Джафер-бей Юпи и остальные беи стали патриотами! А ведь при султане, когда эти негодяи были всесильны, они не только стыдились своего албанского происхождения, но и пускали в ход все средства, чтобы уничтожить само понятие албанской нации. Они преследовали албанцев!

– Ну чего ты горячишься, Халим? – смеясь, прервал его Хаки. – Вот будет твоя власть, напишешь историю, как тебе захочется.

– Я не понимаю только одного – ведь есть такие, которые действительно боролись во имя Албании, были патриотами, как же они-то поддерживают этих подлецов?

– Не понимаешь? Да ведь они как плющ на большом дереве: поддерживая всю эту сволочь, они заодно и свои делишки устраивают. От кого они кормятся, как ты думаешь?

– А если дерево упадет, что с ними будет? – спросил Хайдар.

– Ничего. Тоже упадут вместе с ним. А пока у тех сила и власть, держатся за них.

– Бездушная штука власть, – сказал адвокат. – Как машина: кто ею владеет, тому и подчиняется. Ведь все эти псевдопатриоты, беи, жандармы, чиновники, газетчики, которые сегодня надрываются, превознося до небес его высокое величество, завтра, стоит захватить власть кому-то другому, первые его предадут, начнут поносить, а понадобится, так и убьют. Они слепые винтики в машине.

– Уж в этом-то будьте уверены, – подтвердил Хаки. – Сторонники Зогу, те, что помогли ему захватить власть, его нынешние «верные товарищи» и «опора режима», умеют менять курс, они это уже доказали. При случае они бросят его. Так учит история.

– Один немецкий философ сказал: «История учит, что мы ничему не можем научиться у истории».

– Может, для кого-то и так, – отпарировал Хаки, – но только не для нас.

– Почему же?

– Да потому, что мы-то научены историей, оттого и не хотим больше чураться политики.

Адвокат недоуменно посмотрел на Хаки, потом рассмеялся.

– Свернул-таки на свое, большевик.

Однажды в декабре Лёни вызвали на свидание. День был холодный, шел проливной дождь. По ту сторону решетки стоял Пилё Нуши. Они проговорили больше получаса, потом Пилё передал ему посылку. Вернувшись в камеру, Лёни улегся на пары и застыл неподвижно. Глаза его были влажны.