Под властью пугала

– Ты что, по дому соскучился? – шутливо спросил Хаки.

Лёни молча протянул ему письмо, которое принес Пилё.

Хаки прочел его мрачнея. Госпожа Рефия писала:

«Дорогой мой сын Лёни! Пишу тебе это письмо, а сердце разрывается. Моего сына, а твоего брата Скэндера нет больше в живых. Он погиб в Испании, погиб как герой в борьбе за свободу…»

III

Накануне Нового года всю тюрьму охватил вдруг игорный азарт. Заключенные собирались группами, рассаживались по-турецки на рогожах, и начиналась игра. Играли в карты, старые и засаленные, или в кости. Часто вспыхивали ссоры по самому пустяковому поводу. Иногда они перерастали в грубую перебранку, в драку, но игорная лихорадка не ослабевала.

Однажды вечером даже «политики» не устояли и затеяли игру в карты. Кто-то принес новую колоду, быстро составили партию. Хаки, Хамди и адвокат остались понаблюдать. Лёни, который ничего не смыслил в игре, считал зазорным даже следить за игрой. Ему казалось странным, что такие серьезные люди ведут себя как дети, ссорясь по пустякам.

– Какая все же дрянь эти карты! – сказал Хаки, когда им надоело наблюдать и они вышли из камеры.

– Время надо как-то убить, вот и играют, – сказал адвокат.

– Если тебе не нравится, зачем же ты сидишь и смотришь? – спросил Хайдар.

– А меня не игра интересует, а игроки.

– Чем же? – спросил адвокат.

– В игре человек проявляет свой характер.

– Поясни-ка.

– Человек вообще лучше всего раскрывается, когда его постигает неудача. Обрати внимание, как по-разному ведут себя люди. Слабый теряется, приходит в отчаяние, надоедает всем своими жалобами и нытьем, просит, чтоб его пожалели. Другой, наоборот, становится несносным, заводит ссоры, обвиняя всех подряд. Некоторые клянут судьбу. И только тем, кто умеет владеть собой, удается сохранить душевное равновесие и присутствие духа.

– Ну а карты тут при чем? – снова спросил адвокат.

– Азартная игра что-то вроде лаборатории, где очень удобно изучать характеры. Присмотрись, как они ведут себя. Один поминутно раздражается и превращает игру в скучную перебранку, хотя начинал ради развлечения. Другой сидит как в воду опущенный и своим видом портит всем настроение. У третьего такое грозное выражение лица, что ему не осмелишься и слова сказать. Четвертый принимается жаловаться на судьбу и ругать тех, кто сзади заглядывает ему в карты, будто от них все невезенье. И очень редко встретишь такого, кто лишен всех этих недостатков, так же редко, как и людей, которые, даже проиграв, не слишком расстраиваются, смеются и шутят как ни в чем не бывало. Эти немногие знают, что тот, кто не умеет стойко переносить поражение, не сумеет насладиться и победой.

– А ты что думаешь? – обратился адвокат к Хайдару.

– Он прав.

– То, что ты говоришь, звучит утешительно. Мы вот тут сидим, значит, поражение потерпели.

– Вот и надо быть твердыми, – решительно заявил Хэмди. – Ничего, придет и наше время, и победа придет, правда, Хайдар?

– Придет, Хамди, придет.

– Долго это не может продолжаться, – снова заговорил Хаки. – Никто не давал Албанию на откуп Ахмету Зогу.

– А он меж тем династию собирается создать, хочет закрепить свою власть, – заметил адвокат.

– Поздно спохватился. Албания-то вся уже распродана. Обратите внимание, что он делает. Вымогает деньги у торговцев и акционерных компаний, вроде как в подарок. Компания «СИТА» дала ему, например, пятьдесят тысяч франков, компания в Селенице – двадцать тысяч, «ЕИАА» – десять тысяч. Ведет себя, прямо как султаны в прежние времена. Разве человек, уверенный в своей власти, станет так действовать? Он понимает, что долго не продержится, вот и старается ухватить побольше.

– Он же объявил, что эти деньги пойдут на приюты.

– Басни. Они уплывут в швейцарские и лондонские банки, как и те миллионы, что он уже успел награбить в Албании.

– Неужто прямо так в открытую и обманывают? – удивился Хайдар.

– Да ведь для Ахмета Зогу народ вроде ребенка. Уже лет десять – пятнадцать прошло, а он все повторяет свои старые обещания, даже одними и теми же словами. Ему и невдомек, что ребенок уже вырос, возмужал и терпеть не может, когда с ним обращаются как с младенцем. Это оскорбляет его. Ахмет Зогу при всей своей тупости иногда и сам понимает это, но иначе поступать он просто не может, ведь только этим и держится. Вместо того чтобы дать народу то, что тот требует: хлеба, работы, свободу, – он издевается над ним. Теперь вот дарит ему, видите ли, королевскую династию, мол, это ему на благо. А то народу не все равно, на ком изволит жениться его высокое величество!

– На таких баснях долго не продержишься, – сказал Хамди.

– Ясное дело. Они же с каждым днем сами себя разоблачают, но однажды переполнится чаша терпения и народ поднимется, вот тогда держись!

– Интересно, а что сейчас поделывает Леле? – проговорил адвокат.

– Какая Леле?

– Бывшая невеста Ахмета Зогу, дочь Шефтета Верляци.

– Чего это ты о ней вспомнил?

– Да так, вспомнилось что-то. Когда Зогу ее бросил, газеты писали, будто она поклялась, что больше никогда никого не полюбит.

– Поклялась, как же, – засмеялся Хаки. – Да она через месяц ровно вышла замуж за другого.