Под водой в Антарктике

Захватив необходимое, спускаемся на припай. В десяти метрах от берега над прорубью стоит фанерная будка. Это лаборатория гидрологов, а внизу — в море — все, как в большом аквариуме. На дне (до него десять метров) видны ежи, небольшие звезды. Кое-где растут водоросли. Иногда проплывают небольшие рыбки, в толще воды зависли организмы планктона. Спуститься через эту прорубь не удастся, так как в воду уходят приборы для замеров колебания уровня моря, скорости течения и температуры воды. Однако здесь вполне можно переодеться и укрыться от ветра.

От будки Женя намечает направление гидробиологического разреза — линии, по которой будут проходить подводные исследования по прямой в сторону айсберга, стоящего на мели. Сменяя друг друга, сверлим лунки. Лед толстый, около двух метров. Когда бур достигает воды, всплывает колонка льда. Остается ее вытащить, заложить тол, и майна для спуска готова.

Решаем спускаться по два раза в день, с утра, чтобы всю вторую половину дня посвятить разборке образцов.

За ночь поверхность воды в майне покрылась молодым льдом. Пока мы влезаем в свои доспехи, Валентин разбивает лед и расчищает лунку. Эту простую на первый взгляд работу нужно выполнять очень тщательно. Взрывом под нижнюю поверхность припая загнало много кусков льда. Их нужно извлечь, иначе при спуске водолаза такой кусок может всплыть и закрыть отверстие. Кроме того, сигнальный конец перегибается на глыбах льда, и трудно разобрать сигналы водолаза.

У места спуска мы ставим большой ящик, в который складываем снаряжение, медицинские инструменты и препараты, о необходимости которых на спусках М. Пропп как-то заметил: «Многие из них могут никогда не понадобиться, но если они будут нужны и их не окажется, то они уже никогда не будут вам нужны». От места спуска в балок мы уносим для просушки только водолазное белье и гидрокостюмы. Все остальное снаряжение перемещается от лунки к лунке по мере продвижения по гидробиологическому разрезу.

Пушкин готовится к спуску. Светит яркое солнце, и тепло до тех пор, пока легкие порывы ветра с материка не обдают нас ледяным холодом, напоминая, где мы находимся. Обвязываю Сашу страховочным концом. Катушку прикрепляю к ящику, чтобы случайно не уронить в воду, когда будет сматываться конец.

Первый спуск на новом месте носит чисто ознакомительный характер. Водолаз не выполняет никакой работы, он просто плавает, наблюдает, иногда собирает привлекшие его внимание организмы. Это, как правило, наиболее интересные погружения. Вначале Пушкина не видно, так как он где-то в стороне, под самым льдом. Но вот несильный рывок — конец начинает плавно разматываться, уходя под углом вниз. Под лункой всего около 12 м. Вижу, как Саша мягко касается ногами дна, затем полтора-два метра плывет в сторону берега. Вскоре он исчезает из поля зрения. Конец перегибается — водолаз меняет направление, плывет в сторону моря. Судя по отметкам на сигнальном конце, Пушкин удаляется на 40 м, плывя все время над дном. Затем поднимается под припай и сильно дергает три раза. Быстро выбираю конец. Вода в лунке буквально взрывается от пузырей выдыхаемого воздуха быстрое всплытие. Появляются голова и рука с сеткой. В сетке масса каких-то мелких рачков. «Туча! Их там целая туча! — оживленно говорит Саша.^ Я один раз взмахнул сеткой — и вот почти полная».

При ближайшем рассмотрении это оказались представители планктонных ракообразных — эвфаузииды, или, как их называют китобои, криль. Ими-то в основном и питаются в антарктических широтах рыбы, птицы, кальмары, тюлени и киты. Киты поглощают сотни миллионов этих рачков. К весне эвфаузииды собираются в огромных количествах, занимая десятки и сотни квадратных километров на поверхности океана. Китам достаточно только открыть рот и процедить воду: один профильтрованный кубический метр воды дает им несколько тысяч эвфаузиид. Помимо большого количества калорий эта пища поставляет китам также азотистые вещества и минеральные соли.