Под знаком феникса

— Да что случилось то, дядь Володя!

— Да какой я тебя дядька, — окрысился сосед, — пока ты с красным галстуком бегал, то, да — так и звать принято. Но не сейчас — ты это, с Элькой по тише любите друг друга. С заката до рассвета охи и вздохи, а потом на дню вообще одно оханье — понимаю, что жара стоит, но окна закрывайте. Целую неделю ваши «серенады» слушаем, наши бабы совсем сдурели, такой же неистовой любви от нас требуют. Невмоготу стало, Паша, тяжко нам — ты уж головой своей думай! В скелет от любви своей превратился, она ведь тебя всего исцарапала и высушила!

— Все понял, Володя, будем себя тише вести.

— Закурить есть? А то не взял с собою, а тут в теньке с тобой перекурим. Ты уж меня извини, но серьезно переговорить нужно, ты уже взрослый, не мальчишка и все понимать должен.

Павел извлек из кармана пачку «Таллинна», наделил соседа сигаретой, да и сам задымил рядом с ней. Мысленно отметил, что алиби полностью обеспечено — теперь все соседи даже под пытками твердить будут, что они с Эльзой всю неделю на даче провели безвыездно, хотя с той «акции» всего пять дней прошло.

— Ты смотри — от этого оханья дети бывают…

— Так мы и стараемся, дед себе внука требует от Эльзы. Говорит, что вырастит сам, как ее саму.

— А, понятно, если сам Альберт Генрихович, то, что уж. Тогда в ЗАГСе вас живо распишут, раз Эля беременной станет, и вопросов не будет. Держи «пять» — взрослый совсем ты стал, почти семейный, и дите через девять месяцев появится, — сосед протянул ладонь, и они обменялись крепким рукопожатием. Однако пролетарий тут же встрепенулся:

— Постой, но тебе в армию в следующем году идти? Или второго ребенка «строгать» начнете? А куда сам работать пойдешь?

— Нет, пока только одного, вот стараемся сотворить, — Павел чувствовал, что краснеет. Да и вопрос понятен — с двумя детьми молодых отцов на службу не брали, давая отсрочку. — Мы завтра в Ленинград поедем, документы подавать — я в университет, Эля в институт. У меня там военная кафедра будет, на выпуске после сборов лейтенанта присвоят, вроде как отслужившим уже буду. А там хочу наукой заниматься — аспирантуру закончить.

— Ты умный, сможешь, — во взгляде соседа проявилось нескрываемое уважение — ученых в Советском Союзе уважали, они пользовались авторитетом, фильмы про них снимали.

— Альберт Генрихович поможет, и работает, и пенсию получает с доплатами — поставит дочь на ноги, и тебе от него великая помощь будет. Да и родители твои уже весной приедут — мать твоя моей супруге постоянно отписывает. А тут прямо к рождению внука или внучки приедут. Все помогут, пока вы учитесь. Ну, раз так получилось, эту ночь мы еще перетерпим, дело молодое, понимание имеем.

Обменявшись рукопожатием на прощание, сосед направился поливать. Павел, хихикая про себя, пошел в дом, прекрасно понимая, что там его ожидает. Эльза словно с тормозов слетела после того, как «боксера» заколола, и не скрывала, что теперь отчаянно хочет забеременеть. Сплошные афинские ночи начались, превратившись в бесконечные сутки.

— Да уж — перестарались, словно с цепи сорвались, — Никритин пробормотал себе под нос, и, вспомнив, что они вытворяли за эти сумасшедшие ночи, смущенно покраснел. И каково такое было слушать их благонравным соседям, людям не столь молодым, и особенно их «половинкам» — сплошная демонстрация «дасиш фантастиш» по телевизору с включенным звуком и затемненным экраном. Зато сейчас все «устаканится» — семья в СССР дело святое, а раз молодежь не прелюбодействует, а занимается делом создания нового гражданина, то пересуды далеко не пойдут. Болтать не будут, а лишь похохатывать, дело молодое с кем не бывало!

А в Питер ехать надо — дела там продолжать надо, последние штрихи нанести. А там и замолчать, устраивая личную жизнь — информация «слита», пусть над ней в политбюро думают, а его в советники как то не тянет. А вот с «уголками» дело не начнется — в городе за месяц три машины угнали, две сожгли, причем мальчишек из ГПТУ поймали. Так что найденный в карьере сгоревший «москвич» списали на «малолеток», и теперь там завис «глухарь». А тела не найдут — они с Эльзой хорошо их замуровали, век не найдут…

— Так ты с Володей говорил о наших с тобой ночах? Понятно — устали мужья супружеский долг с прилежанием выполнять. Ничего, завтра станет спокойнее, но сегодня ночью пусть постараются хорошо!

Эльза рассмеялась, задорно выпятив упругую грудь с вишенками сосков, покрытую багровыми пятнами засосов. Поймав взгляд Павла, лукаво потупилась и тихо произнесла:

— Твоих отметин на мне больше, чем у дедушки наград, да и ты «орденоносцем» стал изрядным… Люблю тебя, моя радость, мой суженный, желанный. Иди ко мне, хочу…

И от первого прикосновения Павла так протяжно простонала, совсем не сдерживая себя, что соседушки наверняка спали с лица и побледнели…

Глава 47

— Карл, посмотри на эту русскую парочку, явно молодожены, которые не могут оторваться друг от друга, — офицер ННА в скромном лейтенантском звании, в характерной фуражке с задранной тульей и традиционными германскими «катушками» на оливковых петлицах.