Под знаком феникса

Павел оторвался от размышлений — перекур закончился. Он укрепил на капюшоне фонарь, включил свет. Яркий луч осветил штольню — они уже проложили почти четыре метра, уложив ровно два десятка досок. Труд адский — один выгребает, другой осторожно подбивает доски, проход удлиняется прямо на глазах с каждым часом. Затем всю мерзостную жижу и камни нужно вытянуть из штольни и начинать по новой — тягостно до невозможности. И самое страшное, так это ощущение полной безнадежности в случае обвала — придавит так, что смерть будет мучительная…

Вода найдет куда просочится. Даже если это бастионные казематы.

Глава 49

— Осторожней, Паша, прошу тебя, — Эльза в который раз умоляюще посмотрела на него, а он только пожал плечами, слушая ее постоянное напоминание. Самому не хотелось быть заживо погребенным, жизнь ведь только началась по большому счету.

Отшутился, натянув на лицо улыбку:

— Все нормально, в дерьме искупаться, само то. Ты сама уж дыши через раз, а то сама дерьмом пропитаешься!

Лег на живот, и медленно пополз вперед, задевая то одним плечом каменную кладку, то другим доски, что чуть выгнулись, но уверенно держались, что внушало нешуточные надежды. Единственное, от чего каждое такое ползанье превращалось в муку, это мерзостная по запаху и консистенции жижа, что наполняла штольню на добрых две ладони. Оттого каждый раз приходилось мыть лицо, вылезая из штольни, да и дышать было неимоверно трудно. Но организм молодой, справлялся, а вот Альберта Генриховича пришлось раз вытаскивать — задохнулся и практически потерял сознание. Противогаз просто не помогал — миазмы пропитывали все, ощущение, что всю жизнь ассенизатором проработал.

— Еще немного, еще чуть-чуть!

Установили за два дня работы уже три десятка досок — почти пять с половиной метров. Несколько раз у него и «Лаэ» возникало желание бросить все, смирившись с поражением, но после обмена взглядами они продолжали трудиться. Вот и сейчас, прижавшись к стенке боком, Павел откидывал камни и грязный грунт на лоток, который ветеран вытаскивал веревкой. Второй шнур был привязан к его ноге, чтобы вытащить уже самого «шахтера», если задохнется и потеряет сознание.

— Пара ударов, и хватит — перекур, мочи уже нет…

Слова дались с трудом, голова кружилась, пора была пятиться ногами вперед, выползать из прорытого прохода. Павел сильно ткнул лопаткой, желая ковырнуть пласт потолще, но стальная кромка МПЛ легко проткнула грунт, который рухнул прямо перед его лицом в жижу обдав зловонными брызгами все лицо.

— Твою дивизию и танковую роту…

Павел выругался в три загиба, поминая на все лады и подземелье, и собственное любопытство. Но тут же ощутил, что воздух стал чуточку «приятнее», миазмы стали не столь убийственными для дыхания. Он вытянул заткнутую за кромку резинового капюшона тряпочку и обтер лицо. И свет фонаря тут же ушел вверх, осветив каменную кладку свода над головой, что была на расстоянии не больше метра.

— «Лаэ», я прошел, тут уже галерея началась. Ты слышишь? Вытаскивай лоток, я буду вылезать.

— Только осторожней, Пауль. Осмотрись вначале.

Словно эхом донеслись ответные слова эстонца, и Павел вытянул вперед руки, откидывая грунт, больше напоминавший дерьмо. Протиснулся, повернул голову в разные стороны — налобный фонарь осветил узкий проход, тесаный известняк, именно он шел на строительство крепости, каменоломен вокруг города имелось во множестве. Ведь рыцарский ливонский замок со шведскими бастионами построили. А к ним в дополнение на правом берегу Наровы возвели Ивангородскую крепость, которая даже по российским меркам является отнюдь не маленькой по своим размерам. Чтобы ее стены по периметру обойти, причем быстрыми шагами, четверть часа потребуется, не меньше, чуть ли не на бег переходить придется. А вокруг нарвской крепости уже часовая прогулка потребуется, никак не меньше — от Колодезной башни если взять, то мимо всех девяти существующих и одного срытого бастиона — «Фамы» — пройти придется, чтобы обратно вернуться…

— Офигеть. Явно взорвали — камни в копоти.

Павел негромко говорил сам с собою, так было меньше страшно. Они все же прошли завал, но здесь, на этой стороне, он сейчас находился один, по праву «первооткрывателя». Правда, сидел он сейчас в три погибели, чуть не касаясь головой свода. Галерея была порядком заилена, но вода стекала куда-то дальше, видимо подземный ход шел под уклоном. Но ведь вся грязь, что шла сверху, год за годом, век за веком, оставалась здесь, спрессовываясь со временем, особенно в те года, которые были засушливыми, или на определенный срок прекращалась «подпитка» из-за постоянных обвалов, но уже сверху, выше уровнем.

— Надобно проверить, что к чему, куда ведет этот проход дальше. Ты меня слышишь, Альберт?

— Слышу. Ты только тихо говори — мало ли что. Осмотрись внимательно, потом лезь сюда на перекур. И я полезу — попеременно работать будем, двум вместе нельзя.

— Понял, «Лаэ». Ход явно под уклоном — судя по всему под ров направлен — ты прав, наверное, он идет далеко за стены подо рвом. Жди меня четверть часа, я посмотрю, что да как.