Под знаком феникса

— Понял, только осторожней.

Последнее слово, судя по всему, было сказано для успокоения Эльзы. Да и понятно, сейчас девчонка сходила с ума от беспокойства за него. Павел усмехнулся и стал продвигаться вперед, и уже через несколько метров понял, что или каменный свод поднялся над его головой, или слой ила стал намного тоньше под ногами. Он воткнул лопатку, надавил на черенок — так и есть — сталь уткнулась в камень, жижа дошла лишь до верхней кромки МПЛ. Так оно и понятно — по уклону все вниз и сходит.

— Что за хрень?

Из ила торчало нечто, похожее на ведро, вернее бочонок — видел он такие не раз, размером с молочную флягу на ферме. А на него какая-то толстая палка приставлена — в тусклом свете фонарика разглядеть было трудно. Да и далековато, метров десять еще пройти. Павел передвигался уже на ногах, сильно согнувшись. Он старался не задеть нависавшего над ним каменного свода, памятуя о том, что малейшее касание может вызвать обвал. Подошел поближе, присмотрелся, и потрясенно произнес:

— Так это же фузея, прах подери. А рядом короткая шпага, шведская. Опа-на, а это что за круглое?

Павел ковырнул лопаткой какую-то полусферу, типа ядра, и чуть не вскрикнул — на него скалился череп…

Глава 50

— Да, угораздило тебя, братец, головы тут лишиться, — задумчиво пробормотал Павел, пытаясь разыскать рядом с черепом скелет. Понятно, что органика в столь разъедающей все жиже не могла просто сохраниться, но кости куда долговечнее. Однако ничего похожего не имелось, хотя он пустил в ход лопатку, и старательно откидывал ил в сторону. Так что десять минут работы ушли впустую.

— Ох, ни хрена себе, — лопатка уткнулась на что-то объемное и тяжелое — сдвинуть с места предмет не удалось. Пришлось его обкапывать со всех сторон, и вскоре перед его глазами пристало нечто, очень похожее на футляр швейной машинки, вернее, какой-то ларец, разобрать точнее было невозможно из-за слоя грязи. Вскрывать не стал — не те условия, полная антисанитария, да и любопытство нужно удовлетворять в нормальных условиях. Теперь уделил время оружию, склизкому, облепленному грязью. Большим знатоком он никогда не был, но отличить фузею от винтовки даже наощупь можно, да еще ружейный замок с правой стороны торчит. И шпага длинная, проржавевшая, без ножен.

— Потом покопаться нужно внимательнее, может, что еще найдется, местечко интересное.

Павел присел и решил продвинуться немного вперед, посмотреть, что дальше будет в подземной галерее. Пошел осторожно, освещая все фонариком, и присматриваясь. Вот только зайдя за отворот, встал как вкопанный, незатейливо выругавшись:

— Пришли, девочки, притопали! Тут только нырять, не иначе!

Действительно — подземный ход резко уходил вниз, под слоем ила и грязи были видны очертания двух высоких ступенек, и затем маслянистым слоем колыхалась жижа, от ступенек до верхнего свода. Моментально стало понятно, что путь вниз перекрыт…

— Ух, как хорошо — Эля еще раз пролей костюм, меня эта вонь с ума сводит. Вот так, хорошо!

Павел стоял в гидрокостюме на решетчатом настиле, а девушка обливала черную резину из шланга, и тряпкой стирала грязь, что не желала смываться в канализацию. Рабочие спецовки были содраны и промыты хорошим напором воды, кое-как простираны. Тоже сделали с сапогами устрашающих размеров, иначе ступня под толстым слоем резины просто бы в них не влезла. Теперь всю их специальную амуницию Альберт Генрихович расставлял на трубах для просушки.

— Все, Эля, достаточно, теперь можно снимать резину. Она чистая уже и вроде не воняет, — Павел сошел с решетки, опустив на нее металлическую крышку с ушками — девушка немедленно надела сверху замок и повернула в нем ключ. Теперь путь вниз для любопытствующих был закрыт.

— Ты как, Пауль? Помочь?

— Устал очень, помоги разоблачиться, сопрел весь.

Первым снял фартук, прикрывавший толстый «рулет» на животе — длинные кромки резиновой рубашки и штанов необходимо было скручивать, чтобы гидрокостюм был полностью герметизирован. При помощи Эльзы Никритин разоблачился — Альберт Генрихович тут же забрал гидрокостюм, и разложил его рядом с двумя такими же. По установившемуся распорядку вначале «отмывали» девчонку, затем «Лаэ» и замыкающим шел Павел — за ним таким образом ухаживали, понимая, что основную часть нагрузки он вытягивает на себе, при этом больше всех рискуя.

— Давай, милый, белье с тебя сниму, оно мокрое, хоть выжимай. Весь ты у меня взопрел, бедненький.

С Павла содрали рубаху, кальсоны и носки, надели трусы с шортами и футболку, на ноги сандалии. От усталости он пошевелиться не мог, и мечтал только об одном — выбраться как можно скорее на белый свет, под теплые лучи летнего солнца. А так подземелье постоянно перед глазами, с приступами тошноты и удушья…

— Какое блаженство, милая, — Павел обнял Эльзу, под тонкой тканью рубашки чувствуя пальцами ее горячее и упругое тело. Баня натурально возвратила его к жизни, девушка пропарила его, отхлестала дубовым веником до полного изнеможения.

— Кушать будешь?