Под знаком снежной совы

— А, значит, со мной рядом спать вам воспитание не позволяет, а валяться в лесу, пока вас лапает какой-то болотный хмырь — это нормально?! Понравилось, да?! — он злился. Нет, даже не так. Был в ярости.

Я не выдержала и залепила ему пощечину. В тишине ночного леса звук получился настолько звонкий, что я даже немного испугалась. Спаситель тут же натянул поводья, лошадь встала как вкопанная. Я сжала челюсти и вообще вся напряглась. Показалось, что он вот-вот ударит меня в ответ. Но тот лишь молча прожигал взглядом. Сколько мы так смотрели друг на друга, сказать трудно. Гнев как-то незаметно спадал.

Уж лучше бы остался! На смену ему из глубины груди начало подниматься какое-то непонятное ощущение, которое в конце концов доползло до глаз и наполнило их пеленой слез. Я не хотела первой отводить взгляд — это значило бы признать поражение, и боялась моргнуть, потому что тогда он увидит мои слезы. В итоге они все равно медленно поползли по щекам против воли. Не выдержала и опустила голову, пряча эмоции. Мужчина притянул меня за шею ближе, я уткнулась ему в сюртук и, потерпев сокрушительное поражение в этом молчаливом поединке, всхлипывала уже не таясь.

— Ну все, уже все закончилось, — прошептал он в самое ухо. — Все хорошо.

От этих слов, вернее, от тона, которым он их произнес, а может быть, от его теплого дыхания, коснувшегося кожи, не смогла сдержать дрожь. Тело захватили армии мурашек. Но мне было неловко и даже стыдно вот так показывать слабость малознакомому человеку. Через минуту все же взяла себя в руки, тыльной стороной ладони резко стерла с лица мокрые дорожки и уверенно сказала чуть охрипшим голосом:

— Да, все хорошо.

Нет. Все не было хорошо. Даже и близко, но если бы и дальше продолжила в том же духе, боюсь, выложила бы этому человеку всю свою историю, а к этому я вовсе не готова. Не доверяла ему.

— Держитесь, — он аккуратно спешился, а потом помог сделать это мне. — Опасно в темноте лошадью управлять, еще ногу сломает. С нашим везением станется.

Я грустно улыбнулась. Да уж, два сапога пара. Оба израненные и искалеченные.

Алексей наломал еловых лап, сверху расстелил одеяло, которое было скручено и привязано к седлу.

— Садитесь.

Я послушно села на импровизированную постель.

— Что с ногой? — бросил он, пока возился с разведением огня.

— Поскользнулась, — так же коротко ответила.

Вскоре нас осветили язычки пламени. Сразу стало как-то уютнее. Да и волков я все еще побаивалась. Но теперь у нас по крайней мере было ружье, боеспособность которого Алексей уже продемонстрировал на поляне.

Он расседлал лошадь, привязал ее к дереву, взял с собой сумку и сел рядом на одеяло.

— Покажите ногу.

Я закатила глаза. Все повторяется?

— Вы врач?

Нет, у меня точно дежавю.

— Августа, давайте без капризов. Я устал и хочу отдохнуть.

— Ну так чем я вам мешаю?! — снова начала закипать.

Он как-то обреченно вздохнул и аккуратно стащил с больной ноги обувь. От такой наглости замерла, молча наблюдая, как спутник отставил ботинки в сторону и, совсем чуть отодвинув край юбки, так, что я даже не могла бы его обвинить в посягательстве на девичью честь, стащил чулок. Мои брови поползли вверх. Да что он себе позволяет в конце-то концов?! Но я как завороженная продолжала следить, как он аккуратно достает из сумки чистые повязки, предназначенные для его раны, а потом начинает туго перевязывать лодыжку. Ахнула от боли.

— Утром спасибо скажете, но врачу все же придется показаться. Завтра приедем в Минск и сразу же — в больницу.

Закончив процедуру, он поднялся и отошел на несколько шагов, отвернувшись.

— Теперь можете одеваться. Ночи уже прохладные.

Да заметила уж. Поспешно натянула чулок. И все равно чувствовала, как меня пробирает дрожь. То ли нервная, то ли действительно от холода. Плотнее закуталась в плащ.

— Давайте спать, — предложила.

— У нас только одно одеяло, — отстраненно заметил он, поворачиваясь.

— Алексей Николаевич, — устало вздохнула я. — Идите сюда.

Дважды звать не пришлось. Он положил ружье рядом и лег. К счастью, покрывало было достаточно широким, чтобы на одну сторону лечь вдвоем, а второй — накрыться. Я легла на бок, ощущая, что мужчина, тоже лежа на боку лицом к моему затылку, пытается утроиться так, чтобы как можно меньше меня касаться. Я снова глубоко вздохнула, взяла его руку и положила ее на себя, придвигаясь ближе. Он замер.

— Так теплее, — объяснила я.

Святая Мария, хорошо, что в тот момент он не видел моего лица — оно просто пылало. Постепенно он расслабился. Рука, перекинутая через меня, потяжелела. Так было немного трудновато дышать, но зато меня перестало колотить.

— Вы обворовали спадара Осипа? — спросила я тихо через несколько минут.

— Нет, — совершенно серьезно ответил спутник. — Купил у него ружье, а за лошадь оставил залог.

— У вас при себе нет денег, — возразила я.

— Откуда такая уверенность? — слышала, что он ухмыляется.

— Ну-у-у, я не видела кошелька, а сумки при вас не было…

— Потайные карманы и тайник в каблуке сапог, — коротко объяснил он бесцветным голосом. — Давайте спать, Августа, я безумного утомился.