Подари мне эдельвейс. Мой любимый ботаник

12.

Маша разгладила невидимые складки на своем строгом сером платье до щиколоток и поправила кружевной воротник, зацепившийся за цепочку нового кулона, который подарила ей Лиля – маленький золотистый ангелочек на тонкой золотой цепочке. Лиля сняла его со своей шее и повесила на Машину, сказав, что это знак их новой неожиданной дружбы и искренних чувств. Кулон сразу понравился Маше, и теперь она постоянно проводила ладонью по груди, чтобы убедиться, что он на месте. Две недели. Ничего не поделаешь – как говорит наш любимый президент Владимир Владимирович – закон есть закон. После бурной ссоры и инцидента в квартире Марии, Вадим прислал подруге СМС о том, что она не может уволиться, не найдя себе замену и не передав все дела. Маша скрепя сердцем согласилась остаться на положенные две недели, но не более. И сейчас все утро она штудировала сайты о работе, изучая резюме кандидатов. Сама же она понимала, что уходит в пустоту, что остается совсем одна – ни бабушки, ни Вадима, никого. В сумке задребезжал старенький мобильник и от испуга девушка чуть не опрокинула чашку с любимым зеленым чаем с жасмином. В глаза снова бросилась надпись: «В Новом году все прокатит!» и улыбающийся мишка на ярко красных лыжах – подарок Вадима. Выбросить кружку, напоминающую ей о когда-то близком человеке, у Маши просто не поднялась рука.

С пол минуты порывшись в своей бездонной сумке, она выудила оттуда надрывающийся телефон.

– Можно по тише, я же работаю! – крикнул в приоткрытую дверь кабинета Вадим, а потом с раздражением захлопнул.

– Алло.

– Привет, Маруся, – раздался в трубке веселый голос Лили, – как дела? Еще не подлила своему босу в кофе слабительного?

– Лиля! – ахнула Маша.

– Нет? Странно, вчера мне показалось, что ты способна на большее. Я даже стала беспокоиться за здоровье и великолепную задницу твоего Вадюшки, – хихикнула в трубку артистка.

– Лиля!!!

– Ну, я же просил тебя не шуметь! – снова заорал Вадим, высунув голову из-за дубовой двери. – Скажи своей приятельнице, что ты на работе и все личные дела только после восемнадцати ноль-ноль!

Он снова хлопнул дверью, скрывшись в своем звуконепроницаемом убежище.

– Бесится твой милый, – раздалось в трубке.

– Он не мой милый, – прошептала Маша, боясь, что Вадим снова подслушивает, иначе как еще можно объяснить его осведомленность о том, с кем Маша говорит, ведь стены кабинета специально обивали звуконепроницаемым материалом. Тайна клиента и все такое.

– Слушай, Маруся, тебе надо переспать с ним.

– Переспать?! – Маша опустилась в кресло, и схватив из вазочки конфетку сунула ее в рот.

– Ну да, переспать. Или если тебе будет понятнее – потрахаться, заняться сексом.

– Перестань, – невнятно прошипела Маша, чувствуя, как начинают гореть щеки.

– Ты еще скажи, что никогда не думала об этом?

– Ну…

– Палки гну! Все, я все решила! – пропела своим низким голосом Лиля.

– Даже боюсь спросить, что именно, – Маша потянулась за очередной конфетой.

– Сегодня у меня нет съемок, и я абсолютно свободна, так что заеду за тобой в шесть, и мы отправимся обновлять твой гардероб! Классно я придумала?

Маша замерла. Она не могла позволить себе купить даже новые джинсы, когда впереди ее ждала неизвестность, а тут поход по магазином с Лилией Нежиной, сложно даже представить сколько стоят вещи в тех магазинах, в которых привыкла отовариваться известная артистка.

– Лиля, я…

– Отказы не принимаются! – резко оборвала ее Лиля. – Я тебя пригласила, я и беру на себя все расходы.

– Но, я, навряд ли, в ближайшее время смогу вернуть тебе деньги, – промямлила Маша, пораженная проницательностью Лили.

– Разве я сказала в долг?

– Я… – перебила ее Маша, не зная, как объяснить всю сложность своего положения.

– Слушай, подруга, хорош комплексовать и, кстати, прекращай жрать конфеты. Все. Заеду в шесть, будь готова.

– Как ты… – начала Маша, но в трубке уже раздавались короткие гудки.

Вадим смотрел в монитор своего новенького ноутбука, которым еще вчера утром собирался похвастаться перед Машей, и пытался написать финальную речь для процесса, который должен был состояться уже через неделю. Но напечатал только три слова: «Уважаемые присяжные заседатели» и откинулся на кожаную спину огромного бежевого кресла, доставленного спецзаказом из Милана в прошлом году. «Уважаемые присяжные заседатели» – снова попытался он начать свой решающий монолог пока только на голубом экране ноутбука.

– Вот черт, – выругался он и открыл верхний ящик своего дубового массивного стола, кажется, начала двадцатого века. Он отодвинул кипу разноцветных папок и из самого дальнего угла достал уже початую пачку сигарет и старенькую зажигалку.