Подари мне эдельвейс. Мой любимый ботаник

Несколько минут она стояла под горячим душем, согреваясь после утренней прохлады, затем намылила волосы ароматным абрикосовым шампунем, и когда обильная белая пена заструилась по ее телу, сама не понимая, почему она зарыдала. Впервые с того момента, как за Иваном закрылась дверь, она ревела, она рыдала громко, некрасиво, отчаянно. Она села на дно белоснежной ванны и обхватила руками живот, как же больно ей было, невыносимо больно и одиноко. И уже никогда не будет хорошо.

Некоторое время она так и сидела на белой эмали, а горячие струи летели сверху, заставляя закрывать глаза и видеть перед собой лицо Ивана. Наконец, она поднялась и закрутила вентиль. Вода капала с длинный, казавшихся медовыми волос. Она шагнула на мягкий пушистый коврик и завернулась в полотенце, выданное ей в первый же день по приезду к Софико и Вано. «Вассо?! Вассо Баринов!»

Она тряхнула головой, отгоняя мысли о нем, и решила, что больше не будет думать и плакать по тому, кому оказалась не нужна.

Она вышла из ванной и быстро пробежала в свою комнату. Надев приготовленное белье и одежду, она тщательно вытерла волосы и прошлась по ним увесистой щеткой-расческой. Затем взбила их руками, и волосы тут же закрутились в крупные кольца. Поняв, что зверски хочет есть, Мила уже готова была спуститься вниз, но все же мельком кинула взгляд на зеркало в витой серебристой раме и остановилась. На чрезмерно бледном лице красовались припухшие глаза и красный нос. Тетя Софико сразу поймет, что она плакала, но дядя… Мила снова распахнула чемодан и выудила оттуда небольшую косметичку. Высыпав все ее нехитрое содержимое на кровать, она схватила пудру, которой пользовалась крайне редко, и стала лихорадочно тереть по носу и векам спонжиком. Окончив, она снова взглянула в зеркало, и, решив, что дядя Вано точно ничего не заподозрит, кинула пудреницу в косметичку и пошла вниз.

На кухне стоял невероятный аромат кофе с пряностями и выпечки. На большом круглом столе, покрытом светлой скатертью в мелкий цветочек, в центре красовалось внушительное блюдо с пирогами, фарфоровый кофейник под стать скатерти, три пары чашек с блюдцами и несколько прозрачных вазочек на длинных ножках с разноцветным вареньем. Судя по цвету и запаху, Мила решила, что, варенье из грецких орехов, клубничное и абрикосовое. Рот тут же наполнился слюной, а в животе заурчало. Но на кухне никого не было, голоса дяди и тети раздавались где-то в глубине дома.

– Софико! – громко провозгласил Вано. – Моя мама предупреждала меня, что не стоит на тебе жениться! Ты же вообще не умеешь гладить рубашки!

– Это я не послушала свою мудрую маму! – раздался голос Софико. – И теперь страдаю. Как же я страдаю!

Тетя Софико влетела в кухню темнее тучи, увидела Милу и тут же расплылась в улыбке.

– Девочка проголодалась! – всплеснула руками добрая женщина. – А ты тут со своей рубашкой!

– Нет, ничего, – запротестовала Мила, – я совсем не голодная.

– Так корми ребенка! – за спиной раздался громогласный голос дяди Вассо.

– Я не ребенок, – автоматически ответила Мила.

– Софико, ты, что голодом ребенка морить решила, э? – дядя не обратил на Милен слабый протест никакого внимания.

– Бегу, Вано, бегу, – засуетилась Софико, совсем не став протестовать.

На столе плюс к пирогам и варенью появилось большое блюдо с мясом, от которого желудок девушки скрутило в трубочку, Миле показалось, что она сейчас съест все до последней крошки. И картошка. Ароматная, дымящаяся, присыпанная ярко зеленой зеленью и лучком. И довершил картину домашний сыр, нарезанный большими толстыми ломтями, белый с яркими пятнышками пряностей и разноцветного перца.

– И это все на завтрак? – изумилась Мила.

– Моя Софико знает толк в еде, – гордо сказал Вано, и обнял жену за плечи, – если в поселке свадьба или именины, то без Софико никто не обойдется.

Приходят, просят и она идет. Вот так, э!

Тетя Софико, не обращая внимания на похвалы мужа, стала наполнять большие тарелки едой. Мясо, картошка, сыр и побольше мелко нарубленной зелени. Мила уставилась на поставленную перед ней тарелку, засомневалась, ведь это плюс кило, не меньше, потом вздохнула и с жадностью принялась за еду.

Дядя Вано быстро позавтракал и отправился по делам, надо было купить доски, чтобы поправить беседку. А Тетя Софико и Мила сидели на веранде на плетеных креслицах, смотрели на вздымающиеся волны и пили только что сваренный кофе.

– Арик звонил сегодня утром, – вещала Софико, – сказал, что операция прошла успешно, теперь реабилитация предстоит непростая мальчику, но он справится! – утвердительно сказала женщина.

– Дай Бог, – тихо сказала Мила.

– А все благодаря нашему Вано, – Софико расплылась в улыбке, – без него бы в Германию мы отправить Арика младшего не смогли.

Мила молчала. Софико повернулась к ней, потрепала по белоснежной щеке и сказала:

– Не грусти, девочка, что твое – от тебя не уйдет. Он хороший наш Вассо, просто запутался немного.

– Запутался, – горько усмехнулась Мила.

– Ты знаешь, пять лет назад он моего Вано просто с того света достал.

Мила с тревогой посмотрела на тетю Софико.