Подари мне себя до боли (СИ)

— Типа, рисуешь что ли мазню? Художница? — Камиль откровенно осмотрел Нельку с ног до головы, будто сверяя с изображением собственные представления о людях искусства.

— Нет, — Нелли закинула ещё одну виноградину в рот, — показываю мазню, которую кто-то нарисовал, всем разбирающимся ценителям и потенциальным покупателям.

— И щто, ала? Хорошо берут?

— Не так, конечно, как дыни-мандарины на базаре в разгар сезона, — огрызнулась Корнеева.

Камиль завис, глядя на Нельку из-под мохнатых бровей и собранного гармошкой лба. Это замечание оказалось совсем сложным для его пронюханного мозга.

— Дыня садкая, как девушка. Съел и хорошо. А мазня эта твоя, — он изобразил рукой в воздухе букву «Х», — на стенке висит, какую пользу приносит?

Очень интеллектуальная беседа получилась!

Нелька набрала воздуха в легкие и открыла рот.

«Господи, она же сейчас ляпнет что-нибудь и конец!»

Не дав Корнеевой съязвить последний раз в её жизни, Соня громко, словно репортёр, обратилась ко всем троим сразу:

— А скажите, чьей была идея концепции клуба и кто предложил такой неординарное решение?

«Господи, что я несу?!»

Дальний шевельнулся. Отложил мундштук кальяна, сел.

— У тюрков и славян, — заговорил он, тщательно отделяя слова, — гораздо больше точек культурного и исторического соприкосновения, чем у всех остальных народов. В вашем культурном коде зашифрован опыт многовекового влияния Османской империи на Славянский мир. В ваших жилах есть наша кровь. Вы любите восток, — констатировал бородач и почтенно склонил голову, — мы здесь даём вам капельку того Востока, который вы ищите за пределами вашего дома.

Соня закусила губу. Взяла с блюда виноградину и съела. Затем взяла ещё пару. Дааа, этот пузырь не так маргинален, как казалось, когда он молчал. Как минимум, он образован. И в данном случае это могло стать отягчающим судьбу Сони и Нелли обстоятельством.

Каха сверлил девушку внимательным взглядом темных глазниц, без тени плотского интереса, но так, будто пытался читать её. Опасный тип. И, скорее всего, он здесь главный. А значит, вести переговоры придётся именно с ним.

У Сони пересохло во рту. Она обшарила взглядом стол в поисках воды, но кроме «отравленного» шампанского ничего жидкого не увидела. Взяла ещё виноградину. Хоть так.

— Каха… — начала Соня неуверенно, — я могу говорить с вами, как с образованным, умным человеком?

Мужчина прищурил свои чёрные впадины и показал Соне клык.

— Ну, попробуй, джаным… только кысаджа, коротко, женщина не должна много говорить.

Соня перестала грызть пересохшие губы и затараторила, лихорадочно подбирая слова:

— Послушайте. Мне кажется, вы слегка не за тех нас принимаете… — язык прилип к нёбу. Она сухо сглотнула. — На такого рода общение мы не соглашались. Мы шли в клуб по приглашению вашего брата… и…

— А за кого, ты думаешь, мы вас принимаем? — перебил её Каха.

— За… пу… тан?

— Мой сладкий сахар, ты шла не в филармонию! И одета ты не для светских бесед, — он выдул кальянным дымом в потолок, — теперь не делай вид, что не при делах. Моего интереса здесь нет. С Камой договаривайся, сегодня у него праздник.

Вот и все переговоры! Равнодушный тон мужчины не оставил никаких шансов. Предложение обсудить их судьбу с виновником «торжества» звучало, как издёвка.

— Товар, что надо, — одобрил Камиль, восхищенно рассматривая Соню. — От души, брат тешеккюр эдерим, — он снова переключился на девушку, — ты кушай, кушай. Женщина должна быть сытой. И чуть-чуть пьяной… а то ты слишком серьёзная для своего платья.

Он подвинул блюдо с фруктами ближе. И, будто бы, нечаянно провёл рукой по Сониной пояснице. Даже через ткань она почувствовала, какие влажные, мерзкие у лысого ладони.

— Давай за тебя, королева! — протянул Камиль почти полный бокал.

— Нет, спасибо! Мне достаточно! — Соня машинально отпрянула назад. Джамаль сзади обхватил ее локоть, подталкивая Сонину руку к бокалу. Спереди Камиль буквально всунул ей его в ладонь.

— На, джабни!

«Божееее, какой лютый кошмар происходит!» — вопило сознание, а телу пришлось подчиниться. Она думала удастся сделать вид, что пьёт, но Камиль и Каха наблюдали за ней, как два кота за мышью, попавшей в мышеловку. Пришлось сделать пару глотков. Соня сразу схватила ещё ягоду, закинула в рот и поперхнулась едкой сладостью сока. Долго и мучительно, сглатывая подкатывающую дурноту.

Что-то глухо стукнуло в затылок. А потом, неожиданно, все мысли, какие были у Сони в голове, взмыли и разлетелись в разные стороны, будто стая голубей, напуганная нарастающим металлическим гулом.

Нет, только не это!

Пожалуйста…

Изображение пошло сильной рябью. Пол с диваном ухнул вниз и понёсся по разноцветной спирали бесконечного тоннеля. Голова закружилась, к горлу поднялась каша из шампанского с виноградом. Соня проглотила кислый комок и вцепилась в предплечье Камиля, чтобы не сорваться в обморок.