Подарки госпожи Метелицы

– Что смешного? – рассердилась Лида, инстинктивно прижимая Катарину к груди и оберегая, как родное дитя, от грубой насмешки бесцеремонного старикашки.

– Иван Валерьевич, – отсмеявшись и утерев слезы, старикашка обратился к лектору. – Вы слышали этих прелестных дев? Они считают, что держат в руках произведение Кендлера. Вот просто так, пришли с улицы и достали из сумочки! Кендлера!

Лектор подошел к девушкам и, бросив быстрый взгляд на Диану, сосредоточился на Лиде. Та отчего-то смутилась. Всю жизнь мужчины смотрели на Диану, всю жизнь. А теперь все изменилось. И эти люди еще будут сомневаться в ее Катарине?

– Могу я? – Иван Валерьевич протянул руку, жестом приглашая Лиду дать ему статуэтку. Та на несколько секунд заколебалась, не решаясь выпустить свой талисман из рук.

– Не бойтесь, я осторожно, – пообещал лектор, едва слышно фыркая в пушистые усы.

Немного поколебавшись, Лида протянула Катарину Ивану Валерьевичу, а старик все продолжал веселиться.

– Что смешного? – не выдержав, рявкнула Диана.

– Да вы просто не понимаете, насколько это наивно! – Старик вытер слезы и, похоже, приготовился к новому взрыву веселья.

– Аркадий Семенович слишком долго увлекается фарфором и иногда забывает, что не все столь тонко разбираются в этом деле, – извиняющимся тоном пояснил лектор. – Видите ли, – он перевернул Катарину вверх ногами и продемонстрировал сестрам дно статуэтки, – здесь даже нет клейма.

– Какого еще клейма? – нахмурилась Диана.

– Все ведущие мануфактуры обязательно ставят характерное клеймо на свой продукт. Это как подпись художника. Бывает, что мошенники подделывают клеймо, особенно когда речь идет о дорогостоящих вещах вроде мейсена. Но если на фарфоре вообще нет клейма, значит, это просто чья-то поделка.

– Поделка? – ахнула Лида. – Не может быть!

– Совершеннейший новодел, – кивнул, отсмеявшись, Аркадий Семенович. – Даже не потрудились клеймо налепить.

– Не может быть, – вслед за сестрой повторила Диана, впрочем, не так уверенно.

– Может, – кивнул Иван Валерьевич. – Клеймо мейсена – это два перекрещенных между собой меча, нарисованные кобальтовой краской, которая при обжиге дает особенный синий цвет. Клеймо видоизменялось с годами, но суть остается та же. И еще, дамы…

Лектор сделал эффектную паузу и протянул Катарину Лиде. Та все так же бережно, отказываясь верить в услышанное, обернула Катарину в пленку и спрятала в коробку.

– Если бы это была настоящая работа Кендлера, вам бы понадобилась вооруженная охрана, чтобы ходить по улице с его статуэткой в сумке. Его работы находятся в лучших музеях и частных коллекциях мира и охраняются, как сокровища короны.

– А имя Анастасия Бёттгер вам о чем-нибудь говорит? – обреченно поинтересовалась Диана, уже понимая, что услышит в ответ.

Аркадий Семенович и Иван Валерьевич переглянулись. Лектор покачал головой.

– Нет, никогда не слышал, чтобы у Бёттгера были родственники. Он провел несколько лет в тюрьме, где открыл секрет фарфора, и умер спустя несколько лет после выхода.

Лида и Диана встали.

– Спасибо, – кивнула Лида и направилась к выходу.

– Подождите, – окликнул ее Иван Валерьевич.

Сестры остановились.

– Я так понимаю, что эта статуэтка много для вас значит? – деликатно предположил он.

– Да, – кивнула Лида.

– Если вы оставите мне свой телефон, я постараюсь разузнать что-нибудь и, если получится, вам перезвоню. Работа новая, но очень неплохая. Не так уж и много мастеров на такое способны.

– Да-да, конечно, – Лида полезла в сумку и извлекла из ее недр небольшой блокнот с ручкой. Чиркнула номер и протянула его лектору.

– Буду очень вам благодарна!

Тот молча кивнул и, сложив бумажку пополам, сунул ее в карман пиджака.

– Я бы мог у вас купить эти статуэтки долларов за двадцать-тридцать, – встрепенулся Аркадий Семенович. – Возьмите мою визитку, если вдруг захотите посмотреть мои образцы. – Старик вскочил и опрокинул один из стульев в попытке достать визитную карточку.

– Спасибо, в другой раз, – крикнула Лида, не оборачиваясь и хватая сестру за руку. – Пошли отсюда!

Вероника

Вероника проснулась ближе к полудню. Сил не было, делать ничего не хотелось. Мелькнула мысль позвонить подруге и поехать с ней в ресторан, чтобы пожаловаться на жизнь, но Вероника вяло ее отвергла – карточки заблокированы, а налички у нее нет, как обычно.

С трудом встав с кровати, она голышом прошлепала в ванную, открыла дверцы шкафчика, в котором хранилась бытовая химия, одним движением выбросила все бутылочки на пол и достала небольшую белую бутылочку, хранившуюся в самом дальнем углу.

Порошка оставалось катастрофически мало. На одно дыхание. Она хранила его на черный день, и вот он наступил. Вероника сделала глубокий вдох и закрыла глаза, ожидая облегчения.

Спустя несколько минут она почувствовала себя немного лучше, настроение улучшилось. Ей это всегда помогало. Почему люди запрещают ей делать то, что дарит удовольствие и расцвечивает жалкое существование яркими красками?