Подарки к Зимнепразднику

После этого Роик оказался перед необходимостью само­стоятельно разбудить штаб-квартиру СБ в середине ночи. Он чуть было не поддался соблазну дождаться возвращения Пима. Однако Роик – оруженосец Форкосиганов, старший из при­сутствующих. И не важно, что его старшинство обусловлено исключительно тем, что он присутствует здесь один. Это было его долгом, это было его правом – и скорость действий была очень важна. Даже если только для того, чтобы как можно быстрее успокоить нервничающую Тауру. Она застыла рядом с ним, бледная и взволнованная, – а он собрался с духом и включил панель тайной связи, расположенную рядом, в биб­лиотеке.

Озабоченный капитан СБ появился в вестибюле мень­ше чем через полчаса. Он записал все, включая устный доклад Ройка, отчет Тауры о том, какими она видит эти жемчуга, оба их рассказа о наблюдавшихся ими симптомах у госпожи Форсуассон. К этому прибавилась копия перво­начальных данных Пима об осмотре подарков. Роик ста­рался говорить четко, поскольку в Хассадаре ему самому нередко приходилось жалеть о том, что свидетели этого не делают. Правда, в его версии событий непростой разговор в читальне звучал просто: «Сержант Таура поделилась со мной своими подозрениями». Ну, так оно и было.

Ради Тауры Роик не забыл упомянуть о такой возмож­ности, что жемчуг прислала вовсе не Куин, указав на вто­рой подарок, который, несомненно, был от нее. Капитан нахмурился и прихватил с собой и кошачье одеяло. При этом вид у него был такой, словно ему хотелось прихватить вместе со всем этим и Тауру. Он унес жемчужное ожере­лье, продолжающее мурлыкать одеяло и всю относящуюся к ним упаковку в отдельных герметически запечатанных и надписанных пакетах. Все это хладнокровно проведенное мероприятие заняло не больше получаса.

– Ты не хочешь пойти спать? – спросил Роик у Тауры, когда за капитаном СБ закрылись двери. «Вид у нее ужас­но усталый» – Мне-то все равно придется бодрствовать. Я могу позвонить в твою комнату, как только появятся ка­кие-нибудь новости. Если они появятся.

Она покачала головой:

– Я заснуть не смогу. Может, они быстро что-то выяснят.

– Наверняка знать нельзя – но я очень на это надеюсь.

Они приготовились ждать вместе, устроившись на вну­шительном диване в комнате напротив той, где были выс­тавлены подарки. Ночные шумы – странное поскрипыва­ние дома, ощущающего зимний холод, тихое жужжание или гудение далеких приборов и устройств – в этой тишине стали очень слышными. Таура повела плечами, и Роик ре­шил, что они у нее болят от напряжения. Ему вдруг захоте­лось предложить помассировать ей спину, но он не знал, как она это воспримет. Импульсивное желание потонуло в опасениях.

– Как здесь тихо ночью! – проговорила она через не­сколько мгновений.

Она снова с ним разговаривает! «Пожалуйста, не пере­ставай».

– Угу. Но мне это даже нравится.

– О, тебе тоже? Ночная вахта – время философское. Отдельный мир. Нигде ничего не происходит – только, может, люди рождаются или люди умирают. Неизбеж­ность – и мы.

– Ага. И нехорошие ночные личности, из-за которых мы и несем вахту.

Она посмотрела за дверной проем в вестибюль – в сто­рону помещения напротив.

– Да уж. Какая злобная уловка.

Она замолчала и поморщилась.

– Эта Куин. Ты давно ее знаешь?

– Она была с дендарййцами тогда, когда я вступила во флот. По ее словам, она с ними с самого начала. Она – хороший командир. Товарищ по многим пережитым вмес­те катастрофам. И порой победам. Десять лет во что-то скла­дываются, даже если ты на это не обращаешь внимания. Особенно если не обращаешь, наверное.

Он уловил мысль, выраженную не только словами, но и ее взглядом.

– Угу, конечно. Избави меня Бог от подобной задачки. Наверное, это не лучше, чем если бы твой граф восстал против императора. Или если бы я узнал, что м’лорд заме­шан в каком-нибудь безумном заговоре и покушается на жизнь императрицы Лаисы. Неудивительно, что у тебя весь вечер мысли носились по кругу.

– Да, и круг становился все уже и уже. Как только мне пришло это в голову, я уже не могла получать удовольствия от императорского бала, а ведь Майлзу так хотелось, чтобы мне там понравилось! И я не могла ему сказать, в чем дело. Боюсь, он подумал, что я чувствовала себя не в своей тарел­ке. Ну, на самом деле я именно так себя и чувствовала, но проблема не в этом. Я почти всегда чувствую себя не в своей тарелке. – Она моргнула золотыми глазами, которые в полумраке потемнели и широко раскрылись. – И что бы ты сделал? Если бы обнаружил или заподозрил нечто столь ужасное?

Он криво улыбнулся.

– Трудный вопрос. Граф говорит, что за нашей честью должна быть еще одна, высшая. Мы не должны повино­ваться бездумно.

– Ха! Майлз тоже говорил так. Он усвоил это от отца?

– Не удивлюсь, если это так. Брат м’лорда, Марк, го­ворит, что порядочность – это болезнь и что ею можно заразиться от того, кто ею болен.

У нее из горла вырвался глухой смешок.

– Да, это звучит очень похоже на Марка.

Он обдумал ее вопрос с той серьезностью, какую он заслуживал.