Подарки в продуктовых пакетах (СИ)

Я стиснул зубы, чтобы удержать надменную улыбку. Кадры фильма мелькали перед глазами. Сердце Якова набирало темп, а я сильнее вжимался в него, подтягивая ноги. Сладкая дрожь вскружила мне голову.

Я почувствовал возбуждение раньше времени.

Фильм тянулся вечность. Камера часто тряслась – это единственное, что я запомнил о картине потому, что быстро потерял к ней интерес и готов был закрыть глаза, чтобы отдохнуть, но боялся заснуть. В такие моменты я начинал ёрзать и телесно смущать Якова, неоднозначно водя рукой по рёбрам и спускаясь к животу.

Он был горячим. Его желудок и кишки должны быть намного горячее. Такие мысли возвращали. Пульсация его организма с размеренностью маятника успокаивала меня, и я легко вздыхал, ощущая конец.

Время шло и наконец настало. Та самая сцена. Кульминационная. В ней два действующих лица: девушка и мужчина. Место действия – переулок. Действие – жестокое изнасилование. Он ей угрожал, она просила отпустить. Ему было всё равно на её мольбы, у него были нож и сила. На ней была тряпка.

В какой-то момент я ощутил себя ею. Она ничего не могла сделать. Лежала под ним, кричала в его ладонь, а он трахал её и нёс бред о своих проблемах.

Оставалось догадываться, проведёт Яков аналогию или воспримет фильм чисто. Что меньше всего меня интересовало.

Свободную руку я положил на пах и начал дышать через рот. Поджал сильнее ноги и не отрывал глаза от монитора. Девушка испытывала боль, а я заставлял себя испытывать наслаждение, хотя бы на ту долю секунды, когда Яков обратит внимание.

Он уже заметил, но не подавал виду. Я тёр член и дышал всё громче.

— Илья… — неловко проронил Яков.

Я повернулся к нему и заговорил в ухо:

— Разве тебя это не возбуждает?

Вторая рука поползла вниз по его животу. Яков перехватил её.

— Н-нет, — промямлил он, отворачивая голову.

— А меня – да, — выдохнул я и прижал его руку к своему члену. — Чувствуешь? — Моя улыбка изломалась, но он не видел.

Яков упирался. Но несильно. Иначе отнял бы руку намного раньше. Я двигался, тёрся об него. Другой рукой я почти залез под резинку его штанов, но он удерживал.

Изнасилование продолжалось. И как я был рад, что сцена эта мучительно долгая. Она давала мне много времени, чтобы успеть сделать всё по плану, расставив по местам.

Иногда я подхватывал её стоны. Иногда повторял его имя. Иногда терял счёт времени и с резким вздохом возвращался к реальности. Я выпадал на несколько секунд, хотя по кадрам фильма это было трудно определить.

— Сожми, — призывал я, пытаясь стиснуть руку Якова на себе.

Он не соглашался. Когда я выронил стон, сам того не ожидая, Яков выдернул свою руку из моей. Та, которая держала мою, впилась крепче.

— Тогда я сделаю это, а ты, — лёгкие судороги прошлись по телу, — закрой глаза, пожалуйста…

Яков не ответил, повёл головой, а я продолжал шумно вздыхать, смотря на его напряжённое лицо.

Закрыл.

Я улыбнулся, оголяя зубы и отнимая руку от него. Он выпустил без претензий.

Я пошуршал тканью. Искоса посмотрел на ноутбук, облизывая пересохшие от волнения губы.

В этот раз спешка не будет ошибкой.

Я удовлетворённо выдохнул и сглотнул.

Один стон. Один толчок.

Один хлопок крышки ноутбука.

Мгновения хватило, чтобы схватить компьютер и нанести удар. Быстрый. Непродуманный. Яростный. Кажется, я услышал, как сломался носовой хрящ, или воображение разыгралось на полную катушку от ощущения, которое прошлось по рукам прямо в мозг, когда ноутбук столкнулся с лицом.

Я резко замахнулся. Успел увидеть кровь и ошеломлённое лицо Якова перед тем, как ударил второй раз. К рукам прилила кровь – они горели. Я сделал третий удар, четвёртый. Бил так сильно, как мог, сколько сил скопил за все те недели мучений рядом с ним. Я наконец-то чувствовал облегчение. Я наконец-то раскрыл свою ярость и ненависть. Они лились бурным потоком, и останавливать его я не собирался.

Наконец-то я улыбался по-настоящему, выхлёстывая остатки ненависти на ублюдка, а от него не последовало ни крика, ни сопротивления. Не успел. Руки сначала дёргались, но не добрались до меня.

Бук разваливался, я бил остатками, с каждым ударом смеясь этой мрази в размозжённое лицо.

Оно превратилось в сплошной синяк красного цвета, вздулось как упаковка с размороженным мясом. Яркая кровь сочилась из носа, из ран под глазами, на щеках и губах. Несколько зубов потрескалось. Волосы у лба приняли бледно-красный цвет.

Я наслаждался и задыхался от счастья. Тело Якова безвольно опиралось на стену. Мои руки тряслись, но разломанный компьютер не отпускали.

Чем дольше я смотрел, тем слабее становилась улыбка. Она сползла, когда я понял, что случилось в моей голове: Яков сделал похожее с Толей. О котором я не вспомнил ни разу за время своего заточения…

Из-за этой дряни.

Я со злобой нанёс несколько ударов по телу и выкинул обломки.

Мне нужно убираться.

Я сполз на пол и двинулся на коленях в соседнюю комнату. Прополз её и достиг прихожей. Не переводя дыхание, я потянул ручку двери. Она была заперта.

— Вот ты ж сука… — прошипел я, поднимая голову.