Подарки в продуктовых пакетах (СИ)

На гвозде, вбитом в косяк, висели ключи. Они были настолько высоко, что рукой не дотянуться. Я оглянулся и вернулся назад. Схватил стул и кинул к двери. Чтобы взобраться, пришлось схватиться за стену и встать на ногу. На саднящий и орущий обрубок. Я вскрикнул от боли и мигом умял голос, вытягивая тело. Оно горело.

Я тянулся. Ноги ныли, руки тоже. Я подцепил пальцем ключ. Он иронично забренчал, сталкиваясь с другими.

Я разозлился и попытался подпрыгнуть на коленях. Пара попыток, и я стянул ключи. Они упали на пол. Чтобы слезть, мне снова потребовалось опереться на рану. Я закусил губу и думал, как не переместить вес тела на неё, но всё пошло с точности да наоборот. Я снова закричал, на этот раз не сдержался, и упал со стулом.

Я думал, что зареву, пока лежал на спине и часто дышал. Я не помню, сколько сил потребовалось, чтобы вновь подняться на колени, но ушла уйма времени.

Со второй попытки я подобрал нужный ключ. Испытав прилив счастья, тут же потянул ручку. Дверь открылась. Меня потянуло за ней. Я ударился подбородком и локтями о деревянное крыльцо. Мелкие занозы вонзились в кожу.

Я стонал от боли, пока внутри не похолодело. Пока ветер не обдал колючим порывом. У меня спёрло дыхание.

На улице по-прежнему стояла зима. Ледяная. Не щадящая. Изо рта у меня валил белый пар, пальцы продрогли от мороза.

Я выбрался.

На лице появилась сдавленная улыбка, и я пополз на коленях к калитке.

— Кто-нибудь! — орал я. Крик тонул в округе. — Помогите!

Вокруг на самом деле была деревня. Дома, кажется, построили несколько веков назад. Складывалось впечатление, что отсюда люди переехали не меньше четверти века назад. А в настоящем здесь был я.

— Пожалуйста! — истошно вопил я.

Холод разъедал пальцы на руках и кожу на коленях. Я содрогался от ветра. Притоптанный снег под ладонями начинал казаться тёплым. Я прибавил ходу и кричал через мышечное сопротивление в глотке:

— Помогите!

Я выбрался. Утонул в снеге. Тело трясло.

Меня может не хватить.

Судорожные вздохи молотили по животу, пока я поднимал голову и всматривался. От Дома Якова шла одна тропа следов – стало быть, его же. Я посмотрел в противоположную сторону. Там стояли лачуги. Я направился к ним.

Никто на мой крик не отреагировал.

Глушь. Лучшее место, чтобы держать взаперти и не бояться, что соседи могут услышать мольбы о спасении. Я повторил заветные слова.

Никакой реакции.

Только ветер обгладывал мясо под кожей. Из носа текло. Тело переставало двигаться.

Я шёл. Сколько мог. Глаза слезились. Путь казался долгим и невозможным. Рассыпчатый снег таял под руками. Дрожа, я приводил себя в чувство, умывая им лицо. Помогало, пока ветер не поднимался.

Я выбрался на дорогу. Следы шин свежие. Периодично здесь бывают люди. Будут ли сегодня?

— Кто-нибудь! Отзовитесь!

Но никто не отозвался.

Дрянь. Дрянь. Ну почему? Неужто я замёрзну насмерть, не дождавшись одного грёбаного человека? Я вскинул глаза в одну сторону – там ничего не было видно, в другую – тоже.

— Да чтоб тебя…

Я не был уверен, что у меня хватит сил вернуться в дом Якова: там было тепло и была еда. А на улице я загнусь через тридцать минут, если не быстрее.

Я чуть ли не выл от ощущения безвыходности.

Сука, как же он всё продумал. Молодчина. Без души и мозгов…

Я всхлипнул носом. Меня снова накрыла ледяная волна. Я прижался лбом к снегу.

Если мне суждено подохнуть, к Якову я не вернусь. Лучше здесь – на пути к свободе. Признавать это было больно, но что поделать? Разве я не сделал всё, что было в моих силах?

Я задумался: может быть, у него был мобильник? Ловит ли здесь? Я еле поднял глаза, ища признаки сети: провода, спутники, вышки. Не увидел. Не смог поднять достаточно высоко. Даже если бы каким-то чудом ноутбук остался цел, отправить с него сообщение тоже не получилось бы – ни намёка на интернет. У него даже на рабочем столе было всего три ярлыка: мой компьютер, корзина и интернет эксплорер.

Пещерный человек.

Я смеялся с закрытыми губами. Отчаяние подкатило к горлу.

Вокруг было безумно тихо. Человечество убралось из этих мест давным-давно.

Капилляры в пальцах, кажется, замёрзли. Жидкость превратилась в хрупкий лёд. Он трескался и вонзался в мясо. И снова замерзал. И снова бился.

Я упал на землю. Холод впивался в лицо, сквозь одежду в грудь, живот, пах и ноги. Я устал.

В земле что-то гудело. Я прислушался, и понял, что звук шёл не из земли, он перемещался по воздуху. Я поднял голову, оборачиваясь на источник звука. Вдалеке мелькало два жёлтых пятна и размеренно они становились всё больше, а шум мотора громче.

Это была машина.

Я не поверил, но поднялся на четвереньки, выбираясь на дорогу и размахивая рукой.

Машина неслась быстро. Я успел подумать, что меня собьют, чего, к моему счастью, не произошло. Я поразился, как такой изумительный трюк был произведён на жигуле девяностых.

Из окна высунулся парень. На вид – нетрезвый.

— Дурак или как? — бессвязно бросил он, присматриваясь ко мне. — Чё у тебя с ногами?

— А ты не видишь? — спросил я. — Мне нужна помощь. Пожалуйста. Довезите до города, а там хоть на улице бросьте.