Подарок фирмы

- Они даже хуже испанских цыган, - произнес Винуэса с полным ртом. Попрошайки все как один... Приезжают сюда целыми семьями, у них это называется "делать Испанию". Живут здесь три-четыре месяца, поднакопят деньжат, все на этой самой милостыне и... чао! Возвращаются домой. Вы не представляете, сколько у них денег... Вся семья ходит с протянутой рукой: отец, мать, дети, дедушка, бабушка... вот им и удается сколотить приличный капиталец. Эти цыгане - настоящее бедствие... Я вам расскажу одну историю о португальском цыгане, забавный был парень. Продал моему тестю много лет тому назад в Саламанке трех мулов. На вид прекрасные мулы, приятно посмотреть, но этот подонок, оказывается, предварительно подкрасил их и выдрал несколько старых зубов. На самом деле мулы оказались старее Мафусаила. - Винуэса тщательно подобрал ложкой остатки сливок, закурил дорогую сигару и откинулся в кресле. - Вы себе не представляете, что творилось с моим тестем. Дело было вскоре после моей женитьбы, мы тогда жили в Саморе. Тесть велел мне приехать. Пришлось отправиться на поиски этого цыгана. Настиг я его в Эспэха, на самой границе с Португалией. Знаете, что мне сказал этот козел? Я, конечно, ткнул его пистолетом в висок, подонок задрожал как осиновый лист и говорит: "Не убивайте меня, сеньор полицейский, сжальтесь, я ведь специально сделал этих мулов красивыми, чтобы угодить вам..." Каково?... Проклятое племя.

- И ты его убил? - спросил Гарридо.

- Зачем? Взял у него еще двух мулов, просто так, задаром. Мой тесть был в восторге. Уплатил за трех мулов, а получил пять!

Гарридо залпом выпил остаток джина и встал.

- Я пошел, а ты, Карпинтеро?

- С меня тоже достаточно, - ответил я.

С фотографии на меня смотрел португалец: светлые волнистые волосы, холодные глаза, хищный нос. Материал на него собирала бригада по делам иностранцев. К суду не привлекался. Имя - Хосе Тантало Соуса Лопес, родился в Эворе, возраст сорок два года. Испанское гражданство получил в мае 1974 года, женившись на Маргарите Морено Гарсия, через два месяца после пересечения границы.

Служил сержантом-инструктором в политической полиции диктатора Салазара. Папка лежала на полке с табличкой "Профессионалы". Домашний адрес: улица Пэс, 18, квартира 3, левая сторона.

Я сразу же позвонил по телефону. Это был пансион.

Там не помнили человека с такой фамилией. В этом пансионе всегда останавливалось много португальцев.

Оставив администратору свой телефон, я вышел на улицу с намерением поужинать. Почему португалец не убил меня? Это трудно было объяснить. Он профессионал, а профессионалы не оставляют свидетелей. Он мог расправиться со мной как с Ванессой, но что-то ему помешало. Что-то или кто-то. Но кто? Паулино?

Над зданием, где располагалась кондитерская "Пастелерия Мальоркина", уже зажглась реклама. Ортенсия, мать Кристины, улыбалась, держа в руках дешевую банку рубленого мяса фирмы Фуэнтес.

Я повернул назад и пошел по направлению к улице Эспос-и-Мина. Какие-то подозрительные личности посмотрели на меня и отвернулись. На улице кипела жизнь.

Бар "Дунай" был переполнен.

- Твой столик, Тони? - спросил племянник хозяина Антонио. Он все больше толстел и багровел.

- Да, и налей мне "морилес". Что у вас на ужин?

- Пальчики оближешь, - ответил Антонио, - рубленое мясо, ты такого не пробовал.

- Ни в коем случае. Давай лучше яичницу с помидорами.

25

Фаустино, швейцар клуба "Нью-Рапсодия", стоял у входа, опершись о косяк, и что-то внушал с недовольным видом низенькому горбатому мужчине, все время кивавшему головой в знак согласия. Создавалось впечатление, что швейцар сообщает ему нечто очень важное.

Фаустино и сам был невысокого роста, худой, но мускулистый, с мутными глазами и темными мешками под ними. Он укладывал волосы с помощью мокрой расчески и носил длинные бакенбарды, доходившие до подбородка.

Поговаривали, что он сутенер и живет за счет двух женщин, одна из которых его сестра.

После каждого слова Фаустино забывал закрыть рот.

Увидев меня, он так и остался стоять с открытым ртом.

Зато горбун весь сжался и стал совсем маленьким. У него было длинное, заостренное книзу лицо. Разговаривая, он не поднимал глаз, но при этом все время улыбался. У него была кличка Шанхайский горбун, но все звали его просто Шанхай.

- Привет, Шанхай, - сказал я, раскуривая сигару. - Давно гуляешь на свободе?

Горбун работал в паре с одним "домушником". Он проникал в квартиру через маленькие окошки или шахту лифта. В полиции говорили, что он не человек, а обезьяна. Чтобы вскарабкаться на гладкую стену, ему достаточно было снять туфли. Сейчас Шанхай выглядел постаревшим и каким-то побитым.

- Скоро будет три месяца, шеф, - ответил он, не поднимая глаз.

- Мы тут толкуем о том, как бы ему поставить на улице лоток с сигаретами и обслуживать наших клиентов. Но Антонио на это смотрит косо, пояснил Фаустино.

- У меня есть разрешение. Хотите посмотреть? - Он начал шарить в карманах.

- Не надо. Я уже не служу в полиции.

- Он здесь никому не мешает, но ты же знаешь Антонио, вобьет себе в голову...

Шанхай поднял глаза и посмотрел на меня влажным взглядом.