Подарок фирмы

- Не говори мне об этом мерзком горбуне! Многие клиенты, подходя к дверям, спохватываются, что забыли дома сигареты. Если они будут покупать у него, я понесу большие убытки. Ни в коем случае, пошел он к черту!

- Очень жаль, Антонио. Твои служащие не имеют социального обеспечения, ты закрываешь заведение на три часа позже, чем положено, и не выполняешь элементарные правила пожарной безопасности, даже для виду не держишь какой-нибудь плохонький огнетушитель.

Я отпил еще глоток. Лола должна была уже заметить меня. Антонио продолжал вытирать стойку. Потом поднял глаза.

- И ты это сделаешь? Ты?

Я улыбнулся.

- Хочешь убедиться?

- Ты мне за это заплатишь.

- Шанхай не подорвет твою торговлю.

Я положил на стойку пятьсот песет и в этот момент услышал позади стук каблучков.

- Ты уже уходишь? - спросила Лола.

Черные шелковистые волосы, перехваченные зеленой лентой, доходили ей до пояса. Декольтированное платье было такого же цвета, как лента. Кожа на груди была упругой, эластичной, от нее исходил нежный аромат лимона, ее любимых духов, смешанный с каким-то легким запахом кислого молока. Кристина была худой, мускулистой, с маленькой грудью. У Лолы была идеальная фигура, такой фигуре могла позавидовать любая женщина.

- Выпей что-нибудь, Лола, - предложил я.

- Ментоловый со льдом, Антонио, - попросила она.

Антонио пошел колоть лед.

- Зачем ты пришел. Тони? - Она облокотилась на стойку рядом со мной, потом подняла руки, чтобы откинуть спадавшие на лоб волосы.

Спокойно смотреть на это я не могу. Лола не брила волосы под мышками, она их подрезала, а я с четырнадцати лет при виде женщины с закинутыми за голову руками начинаю ощущать признаки тахикардии. Чуть-чуть отодвинувшись от нее,я взял со стойки пятьсот песет.

- Ты мне не ответил, - Тони. Зачем ты пришел?

- Сам не знаю.

- Не знаешь?

- Думаю, что нет.

- Я работаю в этом притоне последнюю неделю. Через три дня уезжаю. Мягкая улыбка слегка тронула ее губы. - Репетирую очень хорошее шоу.

Подошел Антонио со стаканом зеленого ликера, в котором плавал мелко нарубленный лед. Его кривая улыбочка давала понять, что он в курсе наших с Лолой дел.

- Налей еще джину.

Он пошарил под прилавком и вытащил тот самый стакан.

- Ладно, - сказал я и отпил глоток. Лола потягивала ментоловый ликер.

- Сейчас он тебе уже кажется хорошим, а? - спросил Антонио.

- Исчезни, у нас личный разговор.

- Исчезаю, - ответил он и ушел. Ситуация его явно развлекала.

- Знаешь, после шоу я хочу попробовать себя в театре, в комедии например. Беру уроки дикции и мастерства у одного очень умного и элегантного молодого человека. Талантливый парень, его зовут Гильермо Эрас. Не слыхал?

- Нет.

- Он директор крупного театра.

- Очень рад.

- Тебе все равно, хочу я стать актрисой или не хочу.

Тебя такие вопросы никогда не волновали, Тони. А ведь я всегда мечтала быть актрисой, с самого детства.

- А твой новый импресарио тоже дает тебе уроки?

- Совсем не остроумно. Тони. Ты всегда считаешь себя очень остроумным. Можешь смеяться над ним сколько хочешь, но он меня действительно любит. И мы скоро поженимся. Он серьезный, солидный человек, а ты кто? Никто. Голодранец, вот ты кто.

- У вас уже есть квартира?

- Да, и квартира есть.

Она отпила еще глоток,

- Что ж, в добрый час.

- Почему мы должны обижаться друг на друга? Почему ты не как все люди? У нас с тобой все было прекрасно, ты был... Но мне нужно другое... Знаешь, сколько мне пет?

- Тридцать пять.

Она нежно улыбнулась.

- Сорок.

- Мне ты говорила, что тридцать пять.

- Мне сорок лет, я хочу иметь детей, дом с садиком и человека, который бы меня уважал... я хочу гулять с сыном в парке, кормить его сладостями, ожидать у дверей колледжа, когда он подрастет. Ты думаешь, есть такая женщина, которой все это было бы по душе? - Она обвела рукой зал.

Я посмотрел вокруг. Вошли еще двое мужчин с небрежно повязанными галстуками и сели за столик в углу.

Мануэпа, болтавшая за другим столиком с тремя женщинами, которых я со своего места у стойки разглядеть не мог, встала и подошла, улыбаясь, к новым клиентам. Рокки Болеро пел "Если бы я встретил родную душу".

- Ты что, думаешь, есть женщина, которой бы это нравилось? Выходить полуголой на сцену перед всеми этими мужчинами, которые смотрят на тебя маслеными глазками, возбуждаются, а потом приглашают выпить? И это жизнь. Тони? Брось. Меня тошнит от всех мужчин. Вы совсем не понимаете, что нужно женщине, о чем она думает, чего хочет.

- То ты говорила о театре, сейчас уже речь идет о доме с садиком.

- Ты никогда ничего не поймешь, Тони.

- Но ты уже не в том возрасте, когда рожают детей.

- Вот как! Ты так думаешь... Ну так вот что я тебе скажу: моя мама родила Густавито в пятьдесят два года. В конце концов, мне все равно, я могу и усыновить ребенка.

Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю.

Подошел Антонио. До этого он обслуживал у другого конца стойки трех мужчин, непрерывно хлопавших друг друга по спине. Один из них, в маленьких круглых очках, был лысым и с животиком.

- Лола, тебе не хочется немного поработать? Или ты намерена весь вечер трепать языком?