Подарок инкассатору

– На одной заправке топливо кончилось, на другой – очередь… – флегматично оправдывался водитель.

– Какая очередь в двенадцатом часу ночи! – кипятился дежурный. – Вот отмечу путевку по факту твоего возвращения с маршрута, что тогда запоешь?

– Вы уж отметьте, как надо…

Стоявший рядом Виктор краем глаза заметил, что вместе с путевкой Горячев сунул в руку дежурному бумажный рубль.

– Ладно, по старой дружбе прощаю, – смягчился тот, принимая дань и отмечая водителю путевку.

– И знаете, что я хочу сказать вам на прощание? – Горячев с высоты своего роста навис над дежурным. – Старость, Иван Георгиевич, должна быть доброй.

Детина развернулся и пошел на выход, а у Ивана Георгиевича челюсть отвисла – вроде бы и надо что-то возразить, но ведь прав был водила. Из ступора его вывел Виктор:

– Договорились, Иван Георгиевич, завтра выхожу в две смены, но послезавтра – отгул.

– Да, Карма, договорились, – закивал тот. – Но чтобы завтра утром – ни в одном глазу!

Несмотря на раннее утро, Виктор пришел на работу без опозданий – в инкассации вообще не принято было опаздывать, этого требовал график. По сравнению с вечерними маршрутами, где график заезда на точки был расписан по минутам, дневные сберкассные маршруты в этом плане считались более свободными, но выезд из банка и заезд на первую точку необходимо было соблюдать минута в минуту.

Виктор попал на маршрут, обслуживающий в первую очередь Центральный банк на улице Неглинная, куда инкассаторы каждое утро сдавали мешок, набитый валютой, и только после этого отправлялись развозить пересчет и наличные деньги по сберкассам. Сборщиком, как и говорил накануне дежурный, был Эмерсон, водителем – Живчик, компанейский парень, старый приятель Джона Маленького, который шел на поправку в больнице.

По не очень загруженным в столь ранний час московским улицам доехали да Неглинки быстро, Виктор успел прочесть всего с десяток страниц. Он взял с собой на работу рукопись Александра Ивановича – очень уж хотелось поскорее узнать, чем там дело закончится.

В романе главы о приключениях современной молодежи чередовались с повествованием о самых ярких событиях в истории Новоиерусалимского монастыря. Возможно, если бы шел рассказ о каком-то другом историческом месте, Виктор просто пролистывал эти страницы. Но Новоиерусалимский монастырь он любил с детства, поэтому жадно вчитывался в каждую строчку, повествующую о начале строительства и закладке краеугольного камня, о том, как в монастыре случился грандиозный пожар, как его осаждали стрельцы, как при отступлении в декабре сорок первого его варварски взорвали фашисты…

Про молодежь читать было еще интереснее, тем более, можно сказать, с некоторыми персонажами он познакомился вживую. В романе ни о какой стычке между ним с Монахом и компанией не упоминалось, возможно, развитие тех событий имело место в каком-то виртуальном, параллельном мире. В рукописи же парни и девушки вели очень интересную жизнь: как могли развлекались, дружили, предавали, разбивая сердца, влюблялись на всю жизнь и дрались до смерти. И вокруг всего этого витала мистическая тайна так называемого Нефритового голубя, каким-то образом связанная с украденным из музея древним складнем…

– Витек, – оторвал его от чтения водитель, после того как Эмерсон вышел из машины и унес мешок с валютой в Центральный банк. – Работы сегодня много будет?

– Черт его знает. Приедем в кладовую – узнаем. У тебя какие-то планы?

– Да не особо… Если рано освободимся, чего делать будем?

– В любом случае рано в банк не поедем. Тем более мне во вторую выходить, и я бы пообедал в каком-нибудь «Зеленом мысе».

– Пообедать – обязательно!

За исключением водителей, работавших сутки через трое, остальные выходили на работу через день. С одной стороны, водительский труд, конечно, был нелегок – с раннего утра до позднего вечера. Но с другой – если вечерний маршрут был неизменно загружен по полной программе, то утром редко приходилось развозить ценности вплоть до обеда. Такое случалось два-три раза в месяц, в остальные же дни непосредственно работа заканчивалась быстро, часам к двенадцати, а то и раньше.

При этом наученные опытом инкассаторы возвращаться в банк не спешили, на что были свои причины. Так как официально утренняя смена заканчивалась не раньше четырнадцати часов, то дежурный имел право, не разоружая откатавших маршрут инкассаторов, удерживать их в здании банка в так называемом «резерве» – мало ли что могло произойти на других маршрутах, допустим, авария. Такое случалось редко, но все же случалось.

Либо начальство находило подчиненным работу по хозяйству: перетащить сейф из одного помещения в другой, выбросить на помойку списанную мебель, проверить в подвале на пригодность старые противогазы… После такой «работенки» инкассаторы досрочно отпускались домой, но горбатиться с теми же неподъемными сейфами никому не улыбалось, а с начальством спорить тоже не хотелось. Проще было приехать в банк к официальному окончанию смены и, разоружившись, идти домой. Ну а в свободное время инкассаторские бригады занимались кто чем.