Подарок Параскевы

— Ну и пусть. Главное, Параскева вернулась, — глядя в пустые чашки из-под чая, буркнул он и понёс их в раковину.

— А тебе не интересно разве, откуда она вернулась? И как надолго? Что если ей снова прикажут уйти? Боги или то альвы?

— Ну… и кто же эти альвы?.. — сердясь, задал вопрос Матвей. Он, узнай, наверное, сам бросился бы воевать, чтобы больше никто не посмел отнять у него любимую…

— Те же эльфы. На Руси их принято было величать альвы. Или альбы. От латинского Albus. Белый. Наименование это тянулось за ними с людской молвой из Европы. Сами они себя никак не величали. Альвы явились на Русь из погибшей Гипербореи. Тогда и Русь была не Русью вовсе, а лесами и холмами, где-то степями и речными поймами, где-то полями широкими, заселенными славянскими племенами. От Эльбы до Урала и до Чёрного моря на юге. Вплоть до Кольского полуострова на севере. Вернее, от Кольского полуострова. Где-то в тех краях затерялась легендарная Гиперборея. Бритты слагали о ней легенды, называя Аквилоном. Везде страну происхождения этого огромного народа величали по-разному: и Аквилоном, и Асгардом, и Атлантидой и Гипербореей — страной северного ветра борея… Всё смешалось в умах человеческих. Ведь сами альвы себя никак не называли и, сдается мне, были разного рода племени.

Пришли они, как набегает на берег морская пена. Стремительно. Спасаясь от потопа. Расселились в Европе с севера на юг. Между ними и богами возник спор о владычестве над людьми. Но вскоре он удачно разрешился. Силы богов были несоразмерно выше. Но и гиперборейцы магией оказались не обделены. Здесь их было особенно много. Светлые, голубоглазые, они смешивались с местным населением, и без того обладающими русыми генами: светлыми волосами, глазами и кожей. Ведь свет на Руси тогда русью называли. Как капли росы белыми кажутся, показались альвы людям светлым народом не только внешне. Их и приняли почитай, за богов. И мы уступили. Встали они на ступень ниже нас. С тех пор над людьми кто только не властвовал. Головы поднять не давали. Со всех сторон обложили людей, как говорится…

Альвы поделили зоны владычества по племенам: северяне, древляне, кривичи, лужане да лужичи… всех не упомнишь. Велика Русь. Только вот сами альвы остались альвами. Никогда они своё присутствие в людях не выпячивали. Генетически образовали они от связи с людьми несколько рас, как магических, так и не магических. Что стало для них большой ошибкой. Из рода в род магия разбавлялась и слабела. А народ уменьшался в числе. Связи альвов и людей повлекли за собой появление полумагического народа. А иногда и вовсе народца, стоящего на грани бытия — нежити. Главным признаком существования которых стала недолговечность. Они плодились, как бабочки однодневки и быстро погибали. Тогда альвы вступали в браки, не ведая о последствиях. А сейчас это стало для них простой необходимостью. Они выбирают себе в жены и в мужья детей от браков с богами, пытаясь удержать остатки магии.

— Так что же боги снашаются с людьми?

— Мммм… Матвеюшка. Как грубо, — покачала головой Параскева. — Перед тобой Мокошь, богиня любви. Разжалованная, но богиня. Собрались боги на совет и лишили меня прежнего могущества. Из-за ревности и зависти многие из богов лишились своих сил. С кем поведёшься, от того и наберёшься… слышали поговорку? Боги влюблялись, ревновали, ссорились, воевали друг с другом. Обиды таили… На то им был ответ эволюции — богов поубавилось тоже. Глупцы. Но я не ропщу. Мне моя судьба нравится. Я сама Любовь. Мне что не делай — жить хорошо. Когда любить-то умеешь… что ж не жить?

— Богиня ты моя… богинюшка… Спать пора! Завтра свою историю доскажешь, — глядя на жену, с любовью сказал Матвей, да так, что свет так и прорвался наружу сквозь радужку его зелёных глаз.

…Что в нонешном годочке

Вздумал молодец жениться.

Но не знат, кого спроситься,

Кроме матери, отца.

— Позволь, тятенька, жениться,

Позволь взять, кого люблю? —

Отец сыну не поверил,

Что на свите есть любовь:

— Есть на свите люди равны,

Можно всех любить вровне. —

Отвернулся сын, заплакал,

Отцу слова не сказал… — тихонечко, с душой пел всадник на белом коне.

Дружина растянулась метров на триста: всадники и пешие, и кони шли сонно. Всадники дремали, роняя буйны головы на грудь. День жаркий клонился к вечеру. Пора пришла вставать на ночь. Все порядком подустали, а место битвы разведчики, вернувшиеся на взмыленных конях пока открыть Агнису не смогли. Тихо было вокруг: в десяти-пятнадцати километрах не слышались плач и крики, и звон оружия. Не горели хаты. Значит, Калеб был ещё далеко. Агнис пел, думая о том, как он вступит в бой и какой тактики станет придерживаться. Много лет отец ни в какие сражения и потасовки с соседями не ввязывался, стараясь удерживать мир. Старая рана ныла и периодически воспалялась. О воинском искусстве Агнис знал только что в теории. От этой мысли сосало под ложечкой.