Подарок Параскевы

— Выпендрёжник! Денег куры не клюют, вот и выделывается, — поставив руки в боки, встряла в разговор Катерина. — Колдун. Не удивлюсь, если все эти богатства как появились, так и исчезнут!

— Да ну тебя. Это дело престижу! — засомневалась в словах Катерины баба Нюра. — И что это тебе последнее время колдуны всё мерещатся? Завитки берут?

— Ничего не мерещатся, — дернулась Катерина, крепче сжав руку Панкрата. Он выглядел беспокойным на этом празднике жизни.

К парадной лестнице Дома культуры, где, кроме прочего, располагался и ЗАГС, подъехала белая карета, и из неё под гром оваций вышли жених и невеста. В последнюю минуту Алёна предложила ничего не менять в нарядах. Стилизованные свадьбы были сейчас не редкостью, и желание «богача» Агниса шикануть вряд ли не удивит народ. «Нет. Удивить, конечно, удивит… но зато ни у кого не возникнет вопросов, почему меня так легко отдали замуж!» — аргументировала Алёна своё решение. Но все почему-то подумали, что шикануть захотелось именно Алёне. Агнис не спасовал и решил подыграть юной невесте, обставив их бракосочетание по высшему разряду. Но площадь из роз, столики для ольгинцев с угощениями и шампанским, другой праздничный антураж в виде цветочных арок, шоколадных фонтанов и живой музыки Алёна увидеть не ожидала.

— Вау! Это всё ты? — удивленно, подняв большие глаза на жениха, спросила она.

— Конечно. Это доказательство моей любви. И чтобы никто не подумал, что ты залетела по глупости и уехала из Ольгинки в непонятном направлении, спасая свою честь.

— Сумасшедший!.. Так здорово!

Алена остановилась на крыльце, обозревая всю эту красоту. На неё смотрело тысяча восхищенных глаз. Рядом остановились Матвей с Параскевой. Они тоже озирались в нерешительности: такой помпы не ожидали и они.

— Как-то неловко. Прям день города, а не тихая свадьба, — сжался в плечах Матвей. Царский камзол его тоже смущал. По большому счёту он чувствовал себя шутом, а не царём. — Это всё не для меня! Это… нелепо.

— Матвеюшка, потерпи немножко. Твоя дочь выходит замуж единственный раз в жизни, — улыбаясь на публику, ответила ему, процедив сквозь зубы, Параскева. Заиграл вальс Мендельсона и молодые прошли в зал бракосочетаний.

Толпа на улице гудела в ожидании сигнала к пиршеству, и как только Агнис и Алёна снова появились на крыльце, грянула музыка, засверкали фейерверки, и молодым поднесли фужеры с шампанским, зрители моментально хлынули к столикам. Катерина ворчала, но тоже ждала момента попировать на халяву. Она продиралась сквозь толпу, волоча за собой Панкрата. Глаза у того бегали, внутри нарастала паника, и когда очередной взрыв петарды прогремел совсем близко, он взмахнул руками, отбиваясь от неведомого неприятеля, и заорал:

— Вы виноваты! Параскева виновата! Виноваты! Жестоко волочил! Жестоко! Жестоко волочил!

Панкрат снова отчаянно замахал руками и случайно выбил у Андрея, соседа Марьяны, горящую зажигалку. Андрей успел уже сделать глоток шампанского и поставил бокал, решив закурить, но не успел. Горящая зажигалка пролетела метров десять и упала прямиком в коробку с фейерверками, стоящую чуть в сторонке у электрического столба. Раздалась серия громких хлопков, коробка вспыхнула, охватив пламенем деревянный электрический столб. По проводам заискрилась «другая» иллюминация. Панкрат ещё сильнее впал в ярость: он крушил всё, что попадалось ему на пути, пытаясь выбраться из толпы зевак и убежать прочь от страшного шума и суеты. Кто-то умудрился плеснуть в огонь шампанское, чтобы затушить пламя, вызвав серию новых ярких вспышек, Панкрат вскрикнул, закрыл глаза и, покрутившись вокруг своей оси, кинулся в костёр.

Никто уже не обращал внимание на молодых. Агнис обернулся жар-птицей и всей мощью обрушился на водонапорную колонку, стоящую совсем недалеко от эпицентра пожара. Колонку сорвало, и поток воды веером хлынул на бушующий огонь. Агнис взметнулся в воздух, одним махом смёл крылом невесту, родителей и карету с лошадьми, и они растворились в воздухе, словно их и не существовало.

Мокрые Ольгинцы, оказавшиеся ненароком в эпицентре пожара, осмотрелись по сторонам: огонь потух, часть столиков со всем содержимым валялось на земле. Панкрат выл… ему вторила Катерина, а Олеська пыталась поднять их, чтобы увести подальше с площади. На ней тоже было нелепое платье с кринолином. Она вынырнула из-под крыла Ангиса в самый последний момент. Бросать мать и отчима в такой момент показалось ей слишком жестоким. Алёнка отпустила сестру, но обещала вернуться за ней через час. Как Олеська пока не понимала. Она не знала о замке под горой и о многом другом тоже. Вид Жар-Агниса её восхитил, но сильно задумываться времени не было. Панкрат много лет был ей каким-никаким отцом.

Загудела пожарная сирена, заиграла музыка, и площадь снова окунулась в праздничную кутерьму. Словно никакого пожара и не было… колонка не заливала стену Дома культуры, столб не искрил, а Панкрат не выл… Не пропадать же шампанскому, красной икре и каким-то очень уж богатым тортам…