Подарок (СИ)

Настоящую ценность для книжников имели не записи, сделанные на бумаге; скрытая история передавалась из уст в уста, и именно её изучали и бережно хранили книжники. Скрытая история никогда не появлялась ни на одних страницах книг. Книжники не доверяли бумаге, только собственному слову, слову учителя и слову ученика.

Только слова и никакого письма. Всё, что было написано или сказано другими, тщательно проверялось, сопоставлялось с уже известными фактами, и только после этого занимало своё место в истории.

Это было довольно сложное ремесло, но оно Лави даже нравилось, до этой самой последней войны с Тысячелетним Графом. Именно сейчас, приняв имя Лави, юный книжник столкнулся с трудностями, с которыми, наверное, сталкиваются все книжники во время своего обучения. Вот только проблема была в том, что все эти трудности навалились на него разом. Он никак не мог понять, кто он и кем должен быть на самом деле. Разве его учитель будучи книжником не был способен чувствовать и сострадать? Получается что и Лави совсем не обязательно отсекать от себя эту часть души?

Он ничего не понимал. Снова оглянувшись на дверь, Лави решил вздремнуть, а чтобы не вызвать ненужных подозрений, не просто устроился в кресле, но положил перед собой раскрытую книгу, а другую небрежно уронил на пол.

«Если книга полна лжи, стоит ли беречь её так же, как и ту, где хранится истина?» — как-то спросил он у Книжника. «Разумеется, — ответил ему Старик, — ведь чужая ложь тоже часть истинной истории».

Он снова вздохнул, смутно догадываясь, почему именно сейчас вспомнил об этих словах. Он специально уронил книгу. Был бы сейчас здесь Панда, надавал бы по дурной голове как следует.

Лави улыбнулся на сей раз искреннее. Книжники не должны были лживо улыбаться когда им грустно, они должны были превозмочь уныние и улыбаться потому, что нашли позитивную сторону во всём происходящем. Потому что есть люди, которые могут различить даже самую искусную лживую улыбку от настоящей. Что-то подобное, кстати, часто делал Аллен — не лгал что ему хорошо, а находил в ситуации что-то хорошее. Хотя были моменты, когда седовласый экзорцист улыбался через силу. Но ему, как шулеру с очень непростой судьбой, это было простительно.

Лави должен был снова найти хорошие стороны в своём положении. Но не сейчас, у него ещё есть время. Он уже успел присмотреть парочку искателей, остановившихся в этом же городе и, кажется, не занимавшихся ничем кроме растраты денег Ордена. Именно через них он и выйдет на связь, он уже знает, как будет себя вести и что будет говорить.

Для всех его Старик мёртв, а он сам смог сбежать из плена. Для того, чтобы сильнее и проще втереться в доверие, Граф позволил ему рассказать, как он якобы случайно узнал, что внутри Чаоджи находятся паразиты Гниения Ноя, через которых Нои способны легко шпионить за происходящим в Ордене. Наверняка Чаоджи после этого изолируют и действительно обнаружат внутри него паразитов. Оказывается, это всё-таки возможно. Именно по этой причине в Лави никаких паразитов больше не осталось, и кто бы знал, какое это было для него облегчение. Лави казалось, что этот чёртов Гниение Ноя теперь будет являться к нему в кошмарах, такие неприятные воспоминания о себе и своих «питомцах» он оставил в первые дни пребывания Лави в плену.

Желая отвлечься от неприятных мыслей, Лави снова стал вспоминать, что именно он будет рассказывать в Ордене, пытаться понять, нет ли в его легенде каких-либо очевидных промахов или несостыковок.

Он не должен никому говорить о болезни Графа. Он должен сказать, что не знает, что именно пытались выяснить у Книжника Нои, шантажируя его жизнью ученика. Он не знает, как умер Книжник, но вообще-то все ученики книжников, прошедшие через ритуал знают, когда погибает их учитель, и они остаются единственными книжниками в этом мире. Он ничего не знает о смерти Аллена Уолкера и Говарда Линка. Он не обладает информацией о Четырнадцатом: Старик не успел передать её.

Всё это было бы не так уж сложно, если бы не было так интересно. Лави действительно много не знал, а желание узнать подогревало его решимость стать всё-таки настоящим книжником. Если бы он ещё знал, как это сделать, то перестал бы жаловать на превратности судьбы.

Хотя, если уж кому-то и надо жаловать на свою судьбу-злодейку, то это Аллену Уолкеру. Вот уж кого Лави встретить в Ковчеге не ожидал, так это его. Изменившегося как внутри, так и снаружи, но точно Аллена. Впрочем, этот мальчишка всегда был одной из самых странных и тайных карт. Вот уж точно — Джокер Бога. Хотя, может, и не Бога всё-таки. У Джокера нет масти.