Подарок (СИ)

Книжник изучал эту войну ещё до того, как его пригласил в Орден Смотритель Комуи. Только он наблюдал издалека, не вмешиваясь и ожидая активных действий. А потом дал себя найти, чтобы увидеть всё вблизи и получше узнать заинтересовавшего его мальчика. И Лави точно знал, что на самом деле Старика заинтересовали не слова Хевласки, а какая-то своя информация об этом мальчике. Возможно, этой информацией было имя Четырнадцатого и Аллена, вернее, их одинаковая фамилия. Лави был уверен, что Старик с самого начала понял, что Аллен Уолкер приходится не кровным племянником Неа Уолкеру.

Вроде бы Книжник был даже лично знаком с Неа, да и с Графом. Иногда в голову Лави даже забирались крамольные мысли о том, что Неа даже книжника уговорил помочь в его плане. Но он тут же выбрасывал эти выдумки из головы, понимая, как на самом деле безумно они звучат.

Уж если кто и выполнял указания Неа Уолкера, так это Учитель Аллена — Мариан Кросс. Тоже очень скользкая личность, в чью смерть Лави не верил ни одного мгновения собственной жизни. Мало того, что ни у кого не было трупа, так ещё и никто не знал о местонахождении второй Чистой Силы Мариана Кросса — Марии.

А Аллена вообще изначально окружали сплошные помощники Неа. Более того — его самые лучшие и преданные помощники. Было бы странно, если бы Аллен не оказался всего лишь звеном в давно спланированной цепочке Неа.

И совсем сложно и странно было поверить в то, что Неа Уолкер, придумавший и воплотивший в реальность удивительно смелые и сложные планы, действительно погиб. Тысячелетний Граф подтвердил этот факт лично, но откуда он это знает не сказал. Хотя, может, он действительно должен знать такие вещи?

Ещё более странным казалось то, что Аллен стал Ноем и занял место Четырнадцатого. Лави не мог себе представить, как такое могло произойти и даже не знал откуда и как в Семье, всегда состоящей из Тринадцати Ноев, появился Четырнадцатый. И был уверен, что Старый Панда точно всё это знает. Знает и тщательно скрывает от него, стараясь одновременно оградить от бед юного ученика и саму информацию, которую опасно распространять дальше.

Иногда Лави совершенно не понимал: по каким правилам они вообще играют? По тем, по которым придётся?

А новый Аллен был странным, и Лави собирался выяснить, что с ним произошло на самом деле. Он подозревал, что ему не расскажут правду даже как книжнику, но надеялся, что сам сможет докопаться до сути.

Самая страшная и грозившая стать последней в его жизни война подходила к концу. С мыслями об этом Лави позволил себе закрыть глаза и погрузиться в спокойный сон. Всё будет потом, а сейчас он позволит себе немного отдохнуть. У него в руках слишком мало карт, чтобы сложить этот пасьянс.

Всего через несколько дней после памятной остановки в гостеприимном доме Гоффов, Лави шёл по знакомым дорогам, закутавшись в чёрный плащ с капюшоном, зябко ёжась от каждого нового порыва ветра. Лето в этом году решило неудачно пошутить и вместо себя сразу же направить осень. Лави слышал, что до этого здесь даже прошли несколько сильных ураганов, и едва ли не выпадал снег. Поневоле задумаешься и уверуешь в грядущий Конец Света. Вот только Лави всегда нужны были хоть какие-то доказательства, сказывалась некоторая профессиональная привычка, и, несмотря на существование акума, Тысячелетнего Графа, экзорцистов и Чистой Силы, он совершенно не верил в того Бога, которого описывала библия и всё то множество разных религиозных книг разных стран. Кому как не ему было знать, что многие из описанных там событий являлись лишь удачной интерпретацией? Так почему же он должен верить в описанное там Божество и бездумно поклоняться ему?

Он считал себя вправе сомневаться, но не искать истину в этом вопросе. Это и без него делают тысячи людей, воюя между собой от имени своих придуманных Богов.

Лави недовольно скривился, перехватывая спадающий от очередного порыва ветра капюшон, и зашагал ещё быстрее, наконец-то увидев знакомое здание. Вот оно — Центральное Отделение Чёрного Ордена, теперь полностью захваченное представителями Ватикана и людьми из Управления. Как это ни странно, но после удивительно вежливых допросов, (по сравнению с допросами Ноев, и по сравнению с тем, как люди из Ватикана допрашивают простых смертных) которые продлились всего три дня, он совершенно перестал беспокоиться на счёт своего поведения. Смерть Книжника объясняла его замкнутость и хмурость, а в остальном он мог оставаться прежним собой. Тем самым собой, который носил имя Лави.