Подарок (СИ)

Но жизнь других обитателей Мельбурн Холла шла своим чередом… Чета Хопкинсов поселились в маленьком уютном коттедже неподалеку от главного дома, обретя в родных для Рози краях свое тихое счастье. Брутальный камердинер за последние годы превратился в заботливую няньку не только для собственных детей, но денно и нощно присматривая за своим немолодым хозяином. — Эх, вот бы виконт хоть изредка выезжал в столицу, навещал салоны великосветских красоток и лондонские клубы, а не добровольно прозябал в глуши. Все было бы лучше, чем смотреть на его безучастное ко всему лицо и очередную опустошенную бутылку бренди, — думал верный слуга.

С тех пор как Мельбурн отошёл от государственных дел, передал лидерство в партии вигов более молодым политикам и перестал появляться при дворе, он большую часть времени проводил в библиотеке за своими старинными фолиантами и манускриптами. Изредка и очень нехотя после своего выздоровления принимал в имении кого-то из соратников по партии или соседей, но сам никуда не выезжал. Стопка пожелтевших конвертов с приглашениями валялась на его столе вместе с ворохом исписанных листков, отчетами стряпчих и управляющего. Со временем лондонские знакомцы смирились с добровольным затворничеством «неотразимого кавалера», как когда-то называли его в обществе, и практически о нем не вспоминали.

Иногда деятельная сестра и ее не менее амбициозный муж предпринимали попытки расшевелить Уильяма, приглашая в Лондон на семейные праздники и светские рауты для избранной политической элиты. Зять прозрачно намекал на очевидный вред такого бездеятельного затворничества, как для самого Мельбурна, так и для пошатнувшегося престижа партии.

Кроме четы Палмерстонов, старинный и преданный друг — леди Эмма Портман- была, пожалуй единственным человеком, которого Мельбурн охотно принимал в своём доме, и чьи письма он читал тотчас же после получения. Только ей удавалось на время разогнать его хандру, быть неиссякаемым источником ценных новостей из Лондона и приятной собеседницей. Порой из гостиной, где они вели неспешную беседу, под аккомпанемент лёгкого храпа ее мужа, героически сопровождавшего повсюду свою деятельную супругу, доносился сдержанный смех хозяина. Хопкинс, как преданный слуга виконта, был безмерно благодарен ей за это, видя, как с каждым прожитым годом вдали от двора и королевы его хозяин теряет интерес к жизни.

— Будет ли Ваша светлость выезжать сегодня? — осведомился Роб, ловко пройдясь щёткой по бархатному лацкану домашнего сюртука, и уже заранее зная ответ Мельбурна. Даже любимые конные прогулки по живописному парку его более не прельщали и стали большой редкостью.

— Ты же знаешь, что нет. — раздраженно бросил Уильям, потянувшись за первой в это утро рюмкой бренди.

Хопкинс знал, что играет с огнем, попасть в немилость к виконту не составит большого труда, но молчать он более не мог. Сегодня он все-таки выскажет хозяину свою идею, которую вот уже несколько месяцев тщательно взвешивал и вынашивал в своей голове.

— Как твоя Рози? — поинтересовался виконт, более спокойным, апатичным тоном.

— Ей меньше недели ходить осталось, милорд. Уже скоро,-ответил Роб, невольно заулыбавшись.

— Это ваш третий?

— Да, милорд. Бог нас не обидел. — смущенно добавил камердинер.

— Определенно, — задумчиво произнес лорд и на секунду уставился в потолок, расписанный пухлыми амурами и полуголыми нимфами. — Ты счастливый человек Хопкинс. Дети, жена… Рад, что Эмили тогда отправила ее вместе с… — он замолчал, не в силах произнести имя, которое причинило ему столько боли.

— Это была рука судьбы, так сказать — поспешил прервать затянувшуюся паузу Роб. — Если Вы, милорд, позволите, я бы поделился с Вами некоторыми соображениями.

— Соображениями? Ты о чем, Хопкинс?

Камердинер на минуту замер в нерешительности под непонимающим взглядом виконта, а потом, отбросив ложный страх, выпалил с присущей ему прямотой:

— Ваша светлость, я долго служу Вам и вижу, как вы за последние годы сдаёте, и не только телесно. Едва от удара в прошлом году окончательно оправились, разогнали наконец эту шайку врачей-шарлатанов, так опять заперлись в четырех стенах со своими книгами. Вообщем, я человек простой и не могу притворяться, что мне все равно. Смотреть, как вы медленно себя в могилу сводите…

— Хопкинс, ты не в себе? Для душеспасительных проповедей у меня есть викарий. Да и тот не чаще раза в месяц, — меланхолично заметил виконт, вновь уткнувшись в рукопись своих мемуаров и прихлебывая из рюмки.

— Мне ли не помнить, как Вы переживали из-за исчезновения мисс Кент, милорд! Прошло столько лет, а Вы все в печали. Вот бы уехать Вам отсюда…надолго, да подальше, развеяться…- не сдавался камердинер.

— Ты забываешься! — удивленно вскинул брови Мельбурн, губы его нервно сжались в узкую упрямую линию, но он все же позволил Хопкинсу закончить мысль.

— И доктор, тот молодой, что помог Вам вернуть былую форму, говорил про тёплый климат и Французкую Ривьеру. По мне, это самое лучшее место, чтобы навсегда избавиться от хандры. Тёплое море, пальмы, казино, женщины… Помню, приплыли мы в Ниццу…