Поддай пару! Вор Времени

– Ага, спасибо. Сама нарвалась. Ты Лобсанг и ты Джереми?

– Уже ближе. Всегда будут помнить их обоих. Но я предпочел бы, чтобы ты называла меня Лобсангом. У Лобсанга более приятные воспоминания. Мне никогда не нравилось имя Джереми, даже когда я был Джереми.

– Ты правда они оба?

– Надеюсь, я лучшее, что в них было. Они были такими разными, и оба были мной, родившимся два раза с промежутком в одно мгновение. И оба в одиночку были весьма несчастны. Наводит на мысль: так ли уж не права астрология?

– Не сомневайся, в ней неправоты хватает, – уверила Сьюзен. – И обманов, и выдачи желаемого за действительное, и сознательного введения в заблуждение.

– Ты никогда не сдаешься, да?

– Вроде пока не собираюсь.

– Почему?

– Ну, наверное, по одной простой причине. Когда все вокруг паникуют, должен же найтись хоть кто-то, способный взять себя в руки и вылить мочу из туфли.

Часы тикали. Маятник раскачивался. Но стрелки не двигались.

– Занятно, – кивнул Лобсанг. – Кстати, ты, случайно, не последовательница Пути госпожи Космопилит?

– Я даже не знаю, кто она такая, – ответила Сьюзен.

– Уже отдышалась?

– Да.

– Тогда поворачиваем.

Личное время снова начало отсчет, как вдруг откуда-то сзади донесся чей-то голос:

– Прошу прощения, это, случаем, не ваше?

Появилась стеклянная лестница. Наверху стоял мужчина, одетый точь-в-точь как исторический монах, а также с бритой головой и в сандалиях. Его взгляд говорил о многом. Госпожа Ягг была права, описав его как молодого человека, слишком долго бывшего юношей.

Он держал за шиворот отчаянно отбивавшегося Смерть Крыс.

– Э… Он сам по себе, – сказала Сьюзен, а Лобсанг поклонился.

– Тогда, пожалуйста, заберите его с собой. Мы не можем позволить ему шнырять тут. Привет, сынок.

Лобсанг подошел к нему, и они обнялись – коротко и формально.

– Отец, – сказал, выпрямившись, Лобсанг. – Это Сьюзен. Она очень помогла мне.

– Не сомневаюсь. – Монах улыбнулся Сьюзен. – Она – само олицетворение готовности помочь.

Он поставил Смерть Крыс на пол и легонько подтолкнул вперед.

– О да, я очень надежный человек, – сказала Сьюзен.

– И невероятно саркастический, – добавил монах. – Я – Когд. Спасибо, что к нам присоединились. И помогли нашему сыну найти себя.

Сьюзен переводила взгляд с сына на отца. Слова и жесты были высокопарными и холодными, но она чувствовала, что между ними происходит обмен информацией, в котором она не способна принять участие, и этот процесс куда быстрее речи.

– Разве мы не должны попытаться спасти мир? – спросила она. – Конечно, я никого не хочу торопить…

– Я должен сделать еще кое-что, – ответил Лобсанг. – Встретиться с матерью.

– А у нас есть на это вре… – Сьюзен замолчала, а потом добавила: – Ну, конечно, есть. Все время мира.

– О нет, – возразил Когд. – Гораздо больше. И еще чуть-чуть, чтобы спасти мир.

Появилась Время. Снова создалось впечатление, что неясный силуэт, возникший в воздухе, состоит из миллионов частичек, которые сливаются воедино, заполняя форму в пространстве. Сначала медленно… а потом вдруг появилась она.

Это была молодая женщина, достаточно высокая, темноволосая, одетая в длинное красно-черное платье. Сьюзен показалось по выражению ее лица, что она недавно плакала. Но сейчас Время улыбалась.

Когд взял Сьюзен за руку и вежливо отвел в сторону.

– Им нужно поговорить, – сказал он. – Может, прогуляемся?

Комната исчезла. Превратилась в парк с павлинами, фонтанами и каменной, поросшей мхом скамьей.

Лужайки тянулись до самого леса и выглядели ухоженными, как в поместье, за которым тщательно следили многие сотни лет, и все, что тут произрастало, было нужно и росло в нужном месте. С макушки на макушку деревьев порхали птицы с длинными хвостами, оперение которых своим блеском напоминало россыпь ювелирных украшений. Из глубины леса доносилось пение других птиц.

Прямо на глазах у Сьюзен на край фонтана сел зимородок. Глянув на нее, он снова поднялся в воздух, захлопав крыльями, как крошечными веерами, и улетел прочь.

– Послушайте, – сказала Сьюзен. – Я не… Я не… Послушайте, я понимаю, что происходит. Действительно понимаю. У моего дедушки тоже есть парк, абсолютно черный. Но Лобсанг собрал часы! Ну, не он сам, но его часть. Значит, он спасает мир и разрушает его одновременно?

– Семейная черта, – ответил Когд. – Именно этим и занимается Время каждое следующее мгновение.

Он посмотрел на Сьюзен, как учитель – на прилежную, но глуповатую ученицу.

– Попробуй взглянуть с другой стороны, – сказал он. – Думай обо всем сразу. «Всё» – какое обыденное слово… Но «всё» значит… всё. Это гораздо больше, чем вселенная. И всё содержит все возможные события, которые могут произойти в любое время во всех существующих мирах. Не пытайся искать идеальные решения для отдельных проблем. Рано или поздно всё становится причиной всего остального.

– Вы хотите сказать, что один маленький мирок не имеет значения? – спросила Сьюзен.

Когд махнул рукой, и на камне появились два бокала с вином.

– Всё имеет ровно такое же значение, как и всё остальное, – промолвил он.

Сьюзен поморщилась.