Поддельные шедевры

Что делать? Отказаться от реставрации? Пожалуй, это был бы самый честный и достойный выход из создавшегося положения. Но Дитриха Фея он мало привлекал. Отказаться? Нет уж… Впереди маячила не только обеспеченная жизнь в течение трех лет, но и привлекательная будущность - известность, слава, почет, награды. Неужели все пойдет прахом? Неужели упускать такой шанс? И все только потому, что какой-то вандал посбивал живопись XIII века? Пустяки! Дитрих Фей не такой простак, чтобы так легко отступиться от намеченной цели.

Тем более, что в реставрации Мариенкирхе был горячо заинтересован не он один. Не говоря уже о Бруно Фендрихе, осуществлявшем общий контроль и руководство реставрационными работами, господа из магистрата и Любекского церковного управления были отнюдь не намерены ставить на этом точку. С древней Мариенкирхе они связывали далеко идущие планы и надежды: «Чудо святой Марии», начавшееся в 1942 году, должно иметь эффектное завершение. О желательности успешного окончания работ Фею прозрачно намекнули.

Ну, а с Лотаром Мальскатом договориться не стоило большого труда: не первый год он был связан одной веревочкой со своим «патроном». Кроме того, каждый святой расценивался в сто марок, а если очень постараться, то в день можно сделать две-три фигуры.

Работа шла при закрытых дверях. Вход в Мариенкирхе был воспрещен всем, кроме Фендриха и еще нескольких «наблюдателей» от правительственных и церковных инстанций. С этими чиновниками Фей предпочитал сам вести длительные, но, по всей вероятности, не безрезультатные переговоры. Во всяком случае, они не слишком докучали художникам, предоставив им полную свободу действий.

Все шло как по писаному. Фей приносил образцы средневековой живописи, а Мальскат со своим помощником трудился, не покладая рук. Из-под кисти возникали «свободные композиции», сочетавшие в себе остатки фресок Мариенкирхе с элементами романской и готической живописи разных народов. На стенах алтарной части он, не связывая себя никакими «остатками», заново написал фигуры Марии с благословляющим младенцем Христом на руках и святых по сторонам.

И вот, наконец, настал знаменательный день 2 сентября 1951 года. Любек широко отмечал семисотлетие замечательного памятника немецкого зодчества - церкви св. Марии. Была предусмотрена большая программа юбилейных торжеств, на которые съехались многие видные ученые и высокопоставленные лица со всей страны.

Впервые за девять лет, прошедших с той страшной бомбежки, распахнулись двери Мариенкирхе. Чудесная готическая церковь вновь стремительно возносила к северному небу свои стройные башни, остроконечные шпили, стрельчатые арки порталов и окон. Ее интерьер сверкал яркими, чистыми красками фресок XIII века. Долгие столетия скрытые от глаз толстым слоем штукатурки и позднейших побелок, они предстали сейчас перед изумленными зрителями в своей первозданной красоте. Со стен обновленной церкви смотрели одухотворенные лики святых, а в апсиде младенец Христос на руках своей девственной матери благословлял прихожан.

Церемония открытия Мариенкирхе удалась на славу. Руководители Любекского церковного управления не успевали принимать поздравлений. Приемы и банкеты следовали один за другим, до предела насыщенные пространными тостами велеречивых хозяев и гостей из Бонна. Искусствоведы готовили статьи и книги, посвященные росписям церкви св. Марии, а один из них даже защитил диссертацию на эту тему. Федеральное ведомство связи выпустило две специальные почтовые марки с изображением нескольких фигур фресок и с особой доплатой к номинальной стоимости для погашения хотя бы части расходов на реставрацию церкви.

Героем дня был «спаситель национального сокровища» Дитрих Фей. Журналисты не давали ему прохода, настойчиво требуя все новых интервью и пресс-конференций. Со всех сторон доносились дифирамбы в честь искусного реставратора. За особые заслуги перед церковью и немецкой культурой Фей был удостоен почетного диплома. За этим лестным отличием последовало и более конкретное поощрение в виде кругленькой суммы в 180 тысяч марок. Не остался, по-видимому, обделенным и господин Бруно Фендрих.

И лишь один из участников, более того, главный виновник торжества, не испытывал прилива радости. Он, Лотар Мальскат, должен был довольствоваться тусклым отблеском славы, озарявшей этого проходимца Фея! Он, фактически своей кистью создавший все это великолепие, пребывал в тени, на вторых ролях, а делягу Фея только что не венчали лавровым венком! На круг сто марок в неделю - не так уж и щедро, в то время как на счету Фея недурный капитал. И даже сейчас, во время торжеств, в кармане какая-то мелочь. А в перспективе все та же незавидная участь непризнанного живописца и анонимного фальсификатора произведений старых мастеров, все та же тягостная зависимость от Фея и ему подобных. Ну нет, господа, на этот раз вы просчитались! Так это даром вам не пройдет.

Почтовая марка ФРГ с изображением росписей Мальската.