Поддельные шедевры

Мальскат решил мстить. Пусть все летит ко всем чертям, пусть он сам погибнет, но этих мошенников он выведет на чистую воду! Он еще покажет всему миру, на что способен Лотар Мальскат!

Самолюбивый, тщеславный художник потерял покой. Неврастеничный, издерганный до последней степени, Мальскат жил только одной мыслью, одной всепоглощающей ненавистью. По ночам его стали преследовать какие-то галлюцинации и странные видения, будто являлись к нему духи художников, чьими именами он подписывал свои подделки.

И вот, несколько месяцев спустя, Л отар Мальскат предстал перед старшим церковным советником доктором Гебелем. Стены пасторского кабинета вряд ли слышали когда-либо более необычную исповедь профессионального фальсификатора. Назревал грандиозный скандал: «чудо святой Марии» грозило обернуться величайшей аферой искусства XX века.

Надо полагать, что духовных, равно как и многих светских особ, меньше всего привлекала такая перспектива. Но предупредить пожар было уже поздно. Мальскат не останавливался ни перед чем: он шел, что называется, «ва банк», сжигая за собой все мосты.

Страницы газет замелькали аршинными заголовками. Время от времени художник «подбрасывал» прессе все новые и новые сенса-ционные разоблачения, называл все новые имена замешанных в мошенничестве. Постепенно открывалась во всех деталях неприглядная картина нелегального бизнеса фальшивок.

Скандал разгорался. Фей и Фендрих перешли в контратаку, обвинив своего недавнего соучастника в клевете. Многие, в том числе видные ученые, реставраторы и сотрудники ведомства по охране памятников старины, не хотели верить Мальскату. Они считали, что художник, приписывая себе авторство фресок, просто страдает манией величия и что в нем говорит обиженное тщеславие неудачника.

Однако дальнейший ход событий заставил их изменить свое мнение.

Дело зашло слишком далеко, чтобы можно было просто отмахнуться от беспокойного «правдолюбца». Любекский суд вынужден был назначить специальную экспертную комиссию искусствоведов и реставраторов во главе с крупным специалистом доктором Грундманом.

За экспертизами следовали контрэкспертизы, за опросами - контропросы. Фей запирался, вилял, путал следы, но ничего не помогало.

В октябре 1952 года, спустя год с небольшим после столь торжественного открытия Мариенкирхе, авторитетная комиссия представила свое заключение: да, Лотар Мальскат прав. Его саморазоблачение соответствует действительности по всем пунктам. Попутно были обследованы росписи капеллы госпиталя св. Духа и церкви св. Екатерины в Любеке, «отреставрированные» Феем и Мальскатом таким же методом.

Собственно, установить это сейчас было уже не так трудно. Когда реставраторы расчистили кусок стены в верхней части хора Мариенкирхе, то обнаружили под сравнительно новой штукатуркой первичный слой, до которого Фей и Мальскат даже не добрались. Этот слой был покрыт темно-серым тоном с какими-то маленькими цветными пятнышками. Фигуры, написанные Мальскатом, оказались на поверку плодом его «творческой» фантазии. Научная критика фресок с точки зрения их стиля также подтвердила показания Мальската. Все его создания - это более или менее искусная компиляция, в которой некоторые элементы романского стиля XIII века «смело» сочетаются с подражаниями стилям других эпох.

Не менее убедительно прозвучали выводы химической экспертизы. Контур всех фигур сделан определенного состава черной краской, изобретенной совсем недавно. Столь же современными оказались и красные, желтые, зеленые и другие краски, которыми написано большинство фигур. А средневековые мастера писали на известковом казеине и пользовались особыми пигментами. Химия, как известно, наука точная, и эти факты не опровергнешь туманными рассуждениями.

Итак, обстоятельства дела, казалось, прояснились. Теперь слово принадлежало судебным инстанциям.

Но - странное дело - процесс все откладывался и откладывался на неопределенное время. Следствие продолжалось, и совершенно очевидные улики оспаривались и обсуждались с подозрительной неторопливостью. Кое-кто из фактических соучастников аферы из Любекского церковного управления и иных правительственных, городских и церковных учреждений не оставлял надежды предотвратить судебное разбирательство или, во всяком случае, направить его по иному пути. В битву за пошатнувшийся престиж бросались все новые силы юристов-крючкотворов. Им удалось отсрочить суд почти на два года, но все же он состоялся.

В августе 1954 года начался знаменитый процесс, приподнявший завесу над одной из самых грязных страниц художественной жизни современной Европы.

На скамье подсудимых - Дитрих Фей и Лотар Мальскат. За столом экспертов - крупнейшие ученые н реставраторы. Свидетели защиты, свидетели обвинения… Места для корреспондентов газет, радио, телевидения заполнены до предела.

- Подсудимый Лотар Мальскат, признаете ли себя виновным в предъявленном вам обвинении?

- Да.

- Подсудимый Дитрих Фей…

Почти полгода длился судебный процесс. Приговор был оглашен только в январе 1955 года.

- Суд идет!