Поддельный шотландец. Дилогия (СИ)

   Энди Дэйль был губернатором Басса, как его можно было в шутку назвать, и в то же время пастухом и хранителем дичи в этом небольшом, но богатом поместье -- в моё время его бы назвали егерем. Он должен был следить за дюжиной овец, кормившихся и жиревших от травы, росшей на покатой части утёса, и которые паслись, точно на крыше собора. Затем он должен был смотреть за бакланами, гнездившимися в утёсах, от которых извлекался большой доход. Птенцы служили такой вкусной пищей, что гастрономы охотно платили по два шиллинга за штуку. Даже взрослые эти птицы дорого ценятся за сало и перья, так что жалованье нортбервикского священника и до сих пор уплачивается бакланами, почему очень многие находят этот приход весьма выгодным. Для выполнения всех своих разнообразных обязанностей, а также для предохранения бакланов от воров Энди приходилось часто ночевать и проводить целые дни на утёсе, так что он чувствовал себя там настолько же дома, как фермер в своей постели. Он попросил всех нас навьючить на себя кое-что из багажа, что я поторопился сделать. Через замкнутую на замок калитку -- единственный вход на остров -- и через развалины крепости он провел нас к дому. Зола в камине и кровать в углу указывали нам на то, что здесь было его обычное местопребывание.

   Он предложил мне воспользоваться его кроватью, предполагая, сказал он, что я джентльмен.

   --  Моё дворянство не имеет никакого отношения к тому, где я сплю, -- сказал я.  -- Я умею удобно устроиться и на скале и в вересковой пустоши. Тем более, мы набрали с собой массу тёплых одеял. Так что на твою кровать не претендую.

   Энди поворчал немного на эти слова, но потом, после некоторого размышления, казалось, одобрил их. Это нас сблизило и мы разговорились. Я узнал, что он часто занимался контрабандой и что развалины Танталлона служили ему складом контрабандных товаров. Таможенную стражу он не ставил ни в грош. Эта часть лотианского берега до сих пор совершенно дикая, и население её одно из наиболее отчаянных в Шотландии.

   А затем потянулось длительной ничегоделание, похожее на внезапный отпуск. Однообразные дни, редко нарушаемые чем-то необычным. Один случай во время моего жития на скале остался мне особенно памятным по тем последствиям, которые обнаружились гораздо позже. В то время в Форте стоял военный линейный девяностопушечный корабль "Морской конь", под начальством капитана Пэллисера. Случилось, что он крейсировал в сентябре между Файфом и Лотианом, исследуя подводные рифы. В одно прекрасное утро, очень рано, он был виден на расстоянии около двух миль к востоку от нас, где он спустил лодку и, казалось, осматривал Вильдфайрские скалы и Чёртов куст -- известные своей опасностью места на этом берегу. Затем, забрав лодку, корабль пошёл по ветру и прямо направился на Басс. Это причинило большое беспокойство Энди и хайлэндерам: моё пребывание здесь должно было остаться в тайне, а если теперь на берег явится морской капитан, то дело станет общеизвестным, а может быть, случится и ещё худшее.

   Приняв всё это во внимание мы все отправились на вершину скалы, где залегли в разных местах у края утёса, прячась и наблюдая. "Морской конь" шел всё прямо, я уже думал, что он вскоре разобьётся о скалы, и мы, глядя вниз, ясно видели матросов на вахте и слышали, как лотовой кричал у лота. Вдруг корабль резко повернул и дал холостой залп, не знаю из скольких пушек левого борта. От грома этого залпа сотряслась скала, плотный дым разостлался над нашими головами, и бакланы поднялись в невероятном количестве. Чрезвычайно любопытно было слышать их крик и видеть мелькание их крыльев, и я думаю, что капитан Пэллисер подошёл так близко к Бассу единственно ради этого ребяческого развлечения. Со временем ему пришлось дорого расплатиться за это. Когда судно приблизилось, я заприметил его снасти, по которым впоследствии мог отличить его за несколько миль от судов подобного класса. Случай в будущем помог мне этим самым отвратить от моего друга большое несчастье и нанести чувствительный удар самому капитану Пэллисеру.

   Все время моего пребывания на утёсе мы очень хорошо жили. У нас были эль, виски и овсяная мука, из которой утром и вечером мы приготовляли кашу. По временам из Кастлетона приезжала лодка, привозившая нам четверть барана. Мы не трогали овец на скале, которых откармливали специально для осеннего рынка. Охота на бакланов, к сожалению, была не по сезону, так что мы их тоже не трогали. Мы сами часто ловили рыбу, но ещё чаще заставляли бакланов ловить её для нас: когда мы видели, что какая-нибудь птица поймала достойную добычу, мы отнимали её, прежде чем птица успевала её проглотить.