Поделись своей любовью

— Ну не скажи. Вот, например, раньше на Новый год мы спокойно выписывали из роддома почти всех пациенток. Пару лет назад в патологии задержалась только одна, и то потому, что рассорилась с мужем. Кстати, пришлось с ней пить компот под бой курантов. Сейчас остаются практически все. Или праздники перестали быть праздниками, или стало более осмысленным отношение к беременности — одно из двух.

Тут окликнула акушерка с поста: «Ирина Павловна! Вы здесь? Вам трезвонят из приемного покоя, спуститесь, пожалуйста!»

Я снова пошла вниз.

На стульчике сидела молодая женщина, похожая на шарик, в туго облегающем платье в клеточку, с большими карими глазами и едва заметными усиками над верхней губой.

— Добрый день, что у вас произошло? — спросила я.

— Добрый. Задержка два месяца, — ответила она низким голосом.

Я стала собирать анамнез. Выяснилось, что такая ситуация для нее не впервой.

— Вы у какого-нибудь врача наблюдаетесь, может быть, уже проходили обследование? — продолжала интересоваться я.

— Да, я стреляный воробей. Стою на учете у эндокринолога, — засмеялась пациентка.

— А с каким диагнозом?

— Не помню, в нем четыре буквы.

— СПКЯ? — подсказала я.

— Точно!

— Скажите, вы случайно не бухгалтером работаете?

— Да, а как вы угадали? — удивилась женщина.

— Просто вы диагноз запомнили цифрами, а не буквами, — объяснила я.

Мы выполнили пациентке УЗИ, я расписала лечение и отпустила ее домой.

— Спасибо, что не отказали в консультации! — сказала она, уходя. — Я думала, что прогоните, а вы мало того что приняли, так еще и настроение подняли!

— А приходите к нам снова, — проговорил ей вслед Парамонов. — Мы будем вас ждать, начинаем это делать уже сейчас!

К нам подошла Анна Антоновна Копылова, маленькая симпатичная аккуратненькая акушерка. Ей в жизни не особо повезло, к своим сорока она ни разу не была замужем, детей тоже не было. Ничего о ее личной жизни никто не знал.

На худеньком лице женщины практически всегда было одно и то же выражение абсолютной непроницаемости — лучшая профилактика некорректных расспросов и подрыва с трудом достигнутого внутреннего равновесия.

Что тут сказать? Маска — неоднозначный символ лицемерия. Это интеллигентный способ на время избавиться от окружающих, перестав быть узнаваемым. А ведь кто-то пытается отделаться от назойливости, надев боксерский шлем…

Но при виде Парамонова Анна Антоновна просто таяла. Сейчас он был временно свободен, а значит, по ее системе моральных ценностей с ним можно кокетничать.

— Ирина Павловна, добрый день! — поздоровалась она со мной. — Уже прошла почти половина суток, а мы встречаемся в первый раз.

— Тут такая погода, что непонятно, то ли день, то ли ночь, то ли еще сегодня, то ли уже завтра наступило.

— То ли кушать, то ли спать, — продолжил Парамонов.

— Игорь Петрович, идите-ка отдохните, — предложила я.

— Хорошо, только бы диванчик найти под мои габариты, — продолжил хохмить коллега.

— Можно просто посидеть и попрактиковать «йогу сна». Попробуйте проскользнуть между сознательным и бессознательным и побыть в состоянии отсутствия мыслей и желаний. Говорят, помогает быстро набрать кучу джоулей энергии, — предложила я.

— Анна Антоновна, — Парамонов решил переключиться с меня на другой объект, — а у вас есть рецепт быстрого отдыха?

— Есть. Я люблю петь. Это меня расслабляет, — с улыбкой ответила она.

— Да у нас тут филиал погорелого театра. Одна декламирует стихи, вторая поет, — загоготал Игорь Петрович. — А готовить из вас кто-нибудь умеет?

— Конечно. Я очень люблю это делать, — улыбаясь, сказала Копылова.

— Это хорошо! Только вот мне есть много нельзя, — вдруг нахамил ей Парамонов. — Так что этот факт в женской биографии для меня скорее минус. Я голосую только за интеллектуальную пищу.

Анна Антоновна вдруг как-то ссутулилась.

— Игорь Петрович, — встряла я. — Вам нужна жена из МЧС, чтобы варить кашу из пожарного топора для похудения. А заодно она поработает над вашей физической подготовкой.

Копылову передернуло от слова жена.

— Анна Антоновна, — обратилась я к ней. — Вы сегодня великолепно выглядите! Такая чудесная прическа и волшебный макияж.

— Выгляжу хорошо, работаю плохо, — жестко ответила она.

— Почему вы так считаете? — я попыталась смягчить ситуацию, понимая, что она обиделась на слова Парамонова.

— Нет огня внутри.

— Так, может быть, стоит влюбиться? — влез Игорь Петрович.

— Я так давно не встречаюсь с мужчинами, что уже просто боюсь их.

— Ничего, страсть сильнее страха, — наглел Парамонов, зная, что нравится Копыловой.

— Рядом со мной ничего не растет, даже цветы в горшках гибнут, — измученно продолжила женщина.

— Может, там паразиты в земле. Нужно потравить, — дал совет Игорь Петрович.

— У меня дома и паразиты не живут, — высказалась Анна Антоновна, развернулась и ушла в сестринскую.

Я разозлилась на Парамонова: «Паразит — это ты!»