Поделись своей любовью

…Город спал сладким сном, в редких окнах горел свет, вдалеке слышался лай собаки. А в это время в родовом отделении Исаев сражался за высокие баллы очередного малыша, в патологии беременности Есипова успокаивала встревоженную преждевременными схватками мамочку, а в приемном отделении Парамонов осматривал наркоманку, которую привезли из отделения милиции.

Василий умел заставить себя слушать. Для этого он начинал бурно шевелиться в животе у мамы, чем вызывал беспокойство акушеров. Те быстро катили специальный аппарат и «ловили» сердцебиение малыша. Они пытались не ошибиться в сути послания Васеньки, прислушиваясь к стуку его сердца.

— Привет! Я не могу без тебя уснуть, — раздался в трубке родной голос.

— У меня все хорошо, не переживай, — ответила я мужу. — Отдыхай, люблю тебя очень.

— Не смогу, ты же знаешь. Сижу, кроссворды разгадываю. Тишина давит.

— Включи телевизор, может, найдешь что-нибудь интересное.

— Не хочется. Как там твои убитые жизнью коллеги? Тянут понемногу волынку судьбы? — вкрадчиво поинтересовался муж.

— Стараются… Надеюсь, поучительная сказка скоро закончится.

— У тебя голос уставший. На море хочешь? Давай прямо завтра полетим!

— Давай, только придется быстро возвращаться. Через день — рабочая неделя.

— А я тебя увезу туда насовсем. Не могу смотреть, как ты убиваешься на работе. Согласна?

— Заманчивое предложение, — я, как всегда, поддержала мужа.

— Все, решил. Готовься. Я уже вещи собрал, кстати, взял твои новые платья. Ведь если в шкафу у женщины висит новое платье, оно обязательно должно где-нибудь выстрелить, то есть быть надето, — и в трубке пошли гудки.

Я захохотала. Вспомнила, как приобрела на Новый год кюлоты моего любимого зеленого цвета, стала дома примерять, а муж, глядя на это, сказал: «В принципе, елку можно уже не покупать!»

Я принимаю игру —
Меняю старое имя.
Ни в чем себе не совру,
Исчезнув в линиях грима.

Разрушу блеклый покой,

Уклад с тоской безупречной.
Я буду разной с тобой,
Чтобы любил меня вечно.

— Ирина Павловна, — ко мне подошла Щербакова. — Ирина Павловна, я извинилась перед Игорем Петровичем за свое поведение.

— Правильно. Представь, у тебя день рождения, а тут такое… такая… порка.

Надя продолжила:

— Я вдруг явственно ощутила, как человек слаб, многие вещи он делает именно поэтому.

— Парамонова имеешь в виду?

— Нет, себя, — видно было, что формулировки даются ей нелегко. — Я в отношениях не скрывала свою слабость и позволила воспользоваться этим. Меня протащили по улице на виду у всех за веревку, как собачку. Вымарали в грязи и бросили.

— А поводок на шее остался? — почти шепотом спросила я.

— Нет. Сегодня я поняла, что поводка реально-то и не было. Он оказался моей фантазией. Я хотела его иметь, и поэтому придумала.

— Надя, послушай меня внимательно. Если ты думаешь, что я перед тобой сильная, успешная, счастливая, никогда ни в чем не ошибаюсь и не позволяю себе надеть ярмо на шею, то это не так. Зазеваться и расслабиться в неподходящий момент может каждый. Но нужно иметь силу и волю, чтобы признаться в ошибке и исправить ситуацию. Да, у меня есть поддержка. Но! В итоге за свои решения человек полностью отвечает сам.

— С этим не поспоришь. Вы не представляете, какую силу мне дал сегодняшний разговор! Я могу и хочу идти дальше. Счастье — это быть независимым от других! Свобода — главная ценность жизни, а рабство от чувств — это смерть.

При поражении соперника прощай
И говори ему спасибо за урок.
Когда рождаешься, никто не обещает,
Что лишь к тебе не будет этот мир жесток.

Я снова обняла Надежду. И пусть мне кто-нибудь скажет, что эти люди мне неродные. А учитывая все сегодняшние абсолютно искренние разговоры, понимаю, что и они считают меня близким человеком, а роддом — самым спасительным местом на свете.

Умные, талантливые, чистые душой, открытые, в чем-то наивные, такие неповторимые и любимые.